– Садись вот в это кресло, фея. Садись, не бойся. Я попробую пришить тебе руку.
– Тетя, это дело хирурга, а не колдуньи!
– А ты не встревай, я сама знаю, у кого какое дело. Лучше усади Май и подай мне вон из того шкафа коробку черного цвета.
– Здесь все коробки черного цвета…
– А ты подай ту, у которой на крышке наклеена фотография Арнольда Шварценеггера.
– А, понятно! Достаю… Тетя, на фотографии написано «Госпоже Гюллинг, с любовью, Арни»! Арни?! Какое отношение вы имеете к этому глобальному человеку?!
– Было дело, пересекались как-то, – туманно ответила тетя. – Давай коробку, не тяни.
Я отдала тете коробку. Она щелчком пальцев поманила к себе небольшой столик, вроде тех, какими пользуются фокусники, поставила на него коробку и открыла ее. Я немедленно сунула нос. Фу, проза жизни! В коробке оказались три катушки ниток и несколько ярко блестевших иголок, воткнутых в меховое брюхо какой-то непонятной зверушки.
– Зря ты изображаешь мировое презрение, – сказала тетя. – К твоему сведению, эти нитки спряла сама Великая Безымянная Ведьма. Нет на свете ничего прочнее и тоньше этих ниток.
– А-а… А иголки?
– Такими иглами шьют только ведьмы. Потому что они не из металла, а из солнечных лучей. Их и брать надо со специальным заклятием, а то сожжешь руку.
– Да будет вам!
– Юля, тебе придется мне поверить. Потому что тебе еще придется мне помогать.
– То есть как?
– Ты будешь держать кисть, пока я буду пришивать ее к запястью.
– Ай, я боюсь! Это же ужас!
– Ужас – это когда приличная, подающая большие надежды ведьма боится совершить обычное колдовство!
– Ничего себе обычное! Это не носок заштопать.
– Если ты предпочитаешь штопать носки, тогда уходи из ведьмовства. Успокой Май. Она нервничает.
– Май, успокойся, милая, – дрожащим голосом сказала я фее. – Сейчас мы с тетей сделаем тебе небольшую операцию. Больно не будет. Ведь не будет больно, Анна Николаевна?
– Не будет. Будет немного щекотно. Не бойся, Май. Если хочешь, можешь не смотреть сюда. Смотри в сторону и напевай какую-нибудь песенку.
Май повиновалась. Видимо, склонность к повиновению и терпению у фей в генетической памяти. Какие же несчастные они существа!
Май мурлыкала тихим измученным голоском какую-то песенку на старофейском языке, а тетя и я взялись за работу..
Оказалось, при должном колдовском подспорье (заклинания там и прочие ведьмовские штучки) ведьме можно поработать и хирургом. Примерно через полчаса отрубленная кисть была пришита к запястью, и шов сросся, будто его и не было. Затем тетя прочитала молитвы Великой Богине и святой Вальпурге, с тем чтобы они даровали умершему жизнь, и кисть ожила.
– Вот и все колдовство, – сказала тетя. И ватным тампоном вытерла свой взмокший лоб.
Май повернулась и посмотрела на свою возрожденную руку. Осторожно согнула кисть. Потом, ни слова не говоря, встала с кресла и опустилась на колени перед Анной Николаевной.
– Встань, встань, девочка, – строго сказала Анна Николаевна. – Я сделала для тебя то, что должна была сделать. Разве не за этим ты пришла ко мне?
Май поднялась с колен и покачала головой:
– Май благодарит, Май сердечно признательна, но Май пришла не за этим.
– А за чем же? – удивилась тетя.
И Май рассказала вот что.
На окраине Оро есть рабочий поселок, в котором живут только феи. Об этом поселке не знает ни профсоюз фей, ни полиция, ни тем более руководители корпораций, которые пачками принимают фей на работу, не спрашивая у них никаких документов. Да и какие могут быть документы у феи? И так понятно, что она эмигрировала со своей исторической родины, Голубой страны, в поисках лучшей доли. На границе между фейным и человеческим мирами феи теряют крылья, но обретают возможность пахать как проклятые по восемь – двенадцать часов в день, производя всевозможную колдовскую продукцию.
Поначалу феи не роптали. Их устраивало то, как с ними обходятся. В поселке есть какое-никакое жилье (в Голубой стране и того не сыщешь), налажена доставка нектара и прочих продуктов питания. Те из фей, кто разбирается в целительстве, становятся врачами для своих сестер. Те, кто хочет плодиться, плодятся, насколько я поняла, методом партеногенеза. У фей нет мужчин, да и женщинами их можно назвать с большой натяжкой. Больше всего они напоминают рабочих пчел в улье – прав никаких, обязанностей тьма. Да и вообще социальная система в этом поселке фей очень похожа на систему, по которой устраивается рой в улье. Есть одна королева или матка, которую начинают готовить к королевской миссии с детства, есть феи-работницы, есть феи-воспитательницы и фрейлины королевы, есть феи-охранницы. Кого нет, так это трутней; феи, как я уже сказала, в вопросе размножения целиком и полностью полагаются только на себя. Так вот, подобная жизнь ни у кого из фей не вызывала ропота. Множество из них работали на самых тяжелых производствах Оро, заработок же все феи складывали в одно общее казнохранилище, которое охранялось не меньше, чем королева фей (не путайте ее с шекспировской королевой Маб, ничего общего).
– Так в чем же дело? – спросила я Май, которая рассказывала все вышеприведенное довольно бессвязным образом. – Что вас беспокоит?
– У нас появился враг, – сказала Май.
– Ну, в жизни у всех когда-нибудь появляются враги, – философски заметила я.
– Этот враг особенный. – Май перешла на шепот. – Он в одном теле носит две души, и эти души стремятся погубить всех фей. Всех! Мы не знаем, в чем перед ним виноваты, но гнев его страшен, и остановить его невозможно.
– Понятно. И ты, Май, хочешь, чтобы вашего врага остановила я?
– Да.
– Замечательно. А почему?
– Потому что ты из «Медиума».
– А ваш враг тоже работает там?
– Сестры говорят, что да.
– Сестры говорят… А точно это известно?
– Неизвестно, – покачала головой Май. – Но мы знаем, что Апрель и Ласточка, которые работали в «Медиуме», были там же и убиты. И еще Люпин, Солнечный Луч, Шиповничек и Июль – тоже. Их зверски убили. Их просто растерзали.
– Тебе тоже досталось, – заметила я. – Расскажи, как ты сама встретилась с врагом. Ты ведь не работаешь в «Медиуме».
– Да, Май больше не работает швеей в «Медиуме», будь навеки проклято это место! Май развозит пиццу по домам людей.
– А феи едят пиццу? – для чего-то задала вопрос я.
Май фыркнула:
– Сестры не едят пиццу. Сестры едят искусственный Нектар, потому что настоящий им купить не по карману.