Хит, не стучась, вошел в комнату Джулии. Она сидела в кресле и притворялась, что читает книгу. Он откашлялся. Она перевернула страницу. Он подошел ближе и уронил карикатуру ей на колени.

– Значит, ты меня видишь таким?

Она побелела и медленно перевела взгляд на печатный листок.

– Это было шуткой, – пролепетала она. – Я никогда не предназначала это для общего обозрения.

– Общего? – Он обошел ее стул. – Это явное преуменьшение. Полагаю, что сейчас это творение уже обрело крылья и перелетело на континент.

Она подняла голову и взглянула ему в глаза.

– Хит, мне очень жаль.

– Как я теперь появлюсь в военном министерстве? – осведомился он, кладя руки ей на плечи.

Она нервно сглотнула слюну.

– Да-да. – Он нагнулся к ее щеке. – Мои анатомические особенности потрясают. О чем вы думали, леди Уитби, озорница вы этакая?

Джулия жадно втянула в себя воздух. Рука Хита снова ласково легла ей на плечи.

– Могло быть и хуже. Грейсон сказал, что за оригинал предлагают целое состояние.

Он забрал книжку из ее рук.

– Я думаю, что нам нужно будет найти для тебя какое-нибудь другое хобби. Только не рисование.

– Полагаю, ты прав.

– Скажи лучше, – задумчиво произнес он, целуя чувствительное местечко у нее за ушком, – как мы объясним это Расселу?

Джулия закрыла глаза.

– Боюсь, что этот рисунок говорит сам за себя.

– Значит, он избавит меня от хлопот. Ты как считаешь?

– Считаю, что я принесла тебе одни неприятности, – с дрожью в голосе сказала она.

Хит уткнулся лицом в ее шейку.

– По-моему, Джулия, я уже с этим свыкся. Мне даже нравится. Так что не нужно извиняться.

Глава 28

На следующее утро после неторопливого завтрака Хит встретился с Грейсоном наедине. Старые друзья уже спешили навестить маркиза, который был общим любимцем, следовал семейной традиции гостеприимства и устраивал приемы на широкую ногу. Приглашения на его приемы пользовались большим успехом у аристократии. Многие старались их заполучить. Хит предпочитал развлечения более интимные.

Однако Грейсон мог иногда быть верным союзником и соратником. Он не был дураком, свято держал слово, так что Хит намеревался привлечь его на помощь в истории с Оклером, пока брата не засосала сельская жизнь. Не говоря уже о заботах в связи с беременностью маркизы. В общем, у Грейсона занятий и развлечений хватало.

– Как я понимаю, у этого Оклера какая-то особая неприязнь к тебе, – заметил Грейсон после долгой задумчивости. – Вот только один Бог знает почему. Ты можешь хоть что-то предположить?

– Кроме того, что я когда-то от него сбежал, ничего на ум не приходит, – покачал головой Хит. – Но… все возможно. Кто знает, что я позабыл? Я ведь не помню большую часть своих испытаний.

– И слава Богу, – с чувством произнес Грейсон. – При виде шрамов на твоем теле понимаешь, что забывчивость – это благо.

– Все же хотелось бы мне понимать, что происходит. – В голосе Хита звучали горечь и усталость. – Возможно, тогда бы я нашел ключ к тому, как его остановить.

– Может быть, у тебя есть то, что он хочет? – наклонился вперед Грейсон. – Может, он хочет Джулию? Ты говорил, что он оставил на перчатке ее браслет, чтобы тебя поддразнить.

– Почему? – Лицо Хита ожесточилось при одной этой мысли. До сих пор он старался отогнать подобные подозрения. – Она для него никто. Ничего ему не сделала. И поверить не могу, чтобы Оклера как-то задел ее покойный муж. Всю свою краткую военную карьеру лорд Уитби провел в Индии. И шпионом он не был.

Грейсон, откинувшись в кресле, вперил взгляд в стену напротив.

– Оклер хочет нагнать на тебя страх. Он должен очень тебя ненавидеть, чтобы идти на такой риск. Это не имеет смысла. Если бы речь шла о политическом убийстве, Олторн был бы несравненно лучшей мишенью.

Хит поднялся на ноги. Его все больше раздражало, что приходится воевать со смертельным врагом, даже не зная его в лицо. Единственным свидетельством внешности Оклера был рисунок, который показал ему Хартуэлл после войны.

– Я хочу, чтобы все это поскорее закончилось.

– А тем временем Джулия может оставаться здесь бесконечно. Мы будем ей рады, – сказал Грейсон с очевидной искренностью.

Щедрость и чувство справедливости были самыми трогательными и дорогими его чертами, которые полностью искупали его прошлую репутацию светского бесстыжего шалопая.

– Надеюсь, что мне не придется ловить тебя на слове. Возможно, нам с Расселом придется поработать вместе и…

Грейсон озабоченно посмотрел на него.

– Полагаю, что все мы вздохнем свободнее, когда ты избавишься от Оклера. Боюсь, что твои демоны будут терзать тебя, пока этот человек не умрет.

Из глубины сада долетел женский смех. Там Джулия и Джейн играли в крикет с Одемом, а Гермия вела счет очкам. Грейсон встал и пошел с Хитом к двери.

– Что бы ни случилось, семья всегда будет на твоей стороне.

– Спасибо.

– Кстати. – Грейсон положил руку брату на плечо и понизил голос. – Я вижу, что мой совет пригодился.

– Так-таки видишь?

– Да. Но этот рисунок… Ну и ну. Кажется, Джулия и без всех ухищрений пылала к тебе…

– Право, я не могу это комментировать. Я никогда не откровенничаю о таком.

– И не надо, – возразил Грейсон. – Ее рисунок говорит сам за себя.

Хит только улыбнулся.

– Он меня шокировал… вернее, потряс, – продолжал Грейсон. – А я-то думал, что меня уже ничем не удивишь.

Хит выдавил из себя кривую ухмылку.

– Мир увидел меня таким, каким я себя и представить не мог.

– Она и вправду озорница, – пробормотал Грейсон.

– Не сомневайся.

– Женись на ней поскорее, – добавил Грейсон. – Такие женщины встречаются не каждый день.

Тем же вечером Грейсон объявил, что пригласил труппу кочующих актеров дать частное представление в конце недели. Это было ежегодной традицией, приятным развлечением для семьи и слуг.

Сколько Хит себя помнил, та или другая труппа выступала в старом бревенчатом амбаре на краю имения. Иногда бродячие артисты заявлялись в середине лета, иногда не приезжали в Кент до Рождества. Но не было года, который прошел бы без представления.

Семья Боскаслов любила с удовольствием поплакать и посмеяться. Хит полагал, что Джулии неплохо будет отвлечься. Ему также понравилась мысль о введении ее в семейный ритуал. Он не раздумывая стал рассматривать ее как часть своего будущего. По правде говоря, Хит вообще не мог представить себе дальнейшей жизни без нее. Впервые за много лет он смотрел в будущее с надеждой… больше смеялся… и хотел сделать Джулию счастливой.