Была летняя пора, высокая трава, словно вода, волнами колыхалась на ветру, а пух одуванчиков кружился в золотистой дымке. Роза обернулась, и ее взору открылось поле, поросшее травой, там лежали обломки каменной стены, обозначая место, где когда-то стояло другое здание, дом, которого больше нет, который сгорел дотла.
На вершине холма показалась бегущая девочка в разлетающихся юбках, ее лицо раскраснелось от жары. Она бросилась к Розе, и та, подхватив ребенка на руки и рассмеявшись, начала кружиться по полю.
— Еще! Еще! — кричала девочка, когда Роза опускала ее на землю.
— Нет, у тетушки кружится голова.
— Может, скатимся с холма?
— Взгляни-ка, Мегги. — Роза указала на речку. — Правда, хорошее место? Как ты думаешь?
— Там водится рыба. И еще лягушки.
— Чудесный уголок, верно? Однажды ты построишь здесь дом. Прямо вот тут.
— А как же тот старый дом, наверху?
Роза посмотрела на обуглившиеся останки каменного фундамента на вершине холма.
— Он принадлежал замечательному человеку, — тихо проговорила Роза. — И сгорел, когда тебе было всего два года. Возможно, когда-нибудь, когда ты станешь старше, я расскажу тебе об этом человеке. О том, что он сделал для нас. — Глубоко втянув воздух, Роза взглянула на речку. — Да, это чудесное место для дома. Ты должна запомнить его. — Она взяла девочку за руку. — Идем. Повар ждет нас к обеду.
И они пошли, тетушка и племянница. Пока они шагали вверх по склону, их юбки шуршали в высокой траве, а когда путницы миновали вершину холма, только темно-рыжие волосы Розы иногда мелькали в колышущейся зелени.
Джулия проснулась в слезах. «Это же мой сад. Роза и Мегги ходили по моему саду!» — была ее первая мысль.
Встав с кровати и подойдя к окну, Джулия окинула взглядом розовый рассвет. Облака наконец-то рассеялись, и сегодня она впервые увидела солнце над заливом Пенобскот. Я очень рада, что задержалась подольше и застала эту зарю, подумалось ей.
Стараясь двигаться тихо, чтобы не разбудить Генри, Джулия на цыпочках спустилась на кухню и принялась заваривать кофе. Только она собралась включить воду, чтобы наполнить кувшин кофеварки, как из соседней комнаты донесся характерный шорох бумаги. Поставив кувшин на место, Джулия заглянула в библиотеку.
Генри сидел на стуле, склонив голову и навалившись на обеденный стол, перед ним лежал целый ворох бумаг.
Взволнованная Джулия бросилась к нему, опасаясь худшего. Но стоило ей схватить старика за плечо, как тот сразу выпрямился и посмотрел на нее.
— Я нашел письмо, — сказал Генри.
Его взгляд упал на исписанные страницы, лежавшие перед ним на столе, и Джулия заметила знакомые инициаплы: «О.В.Х.». Еще одно!
— Я думаю, оно последнее, Джулия.
— Но это же замечательно! — воскликнула она. И тут заметила, как побледнел Генри, как дрожат его руки.
— Что случилось?
Он протянул ей письмо:
— Прочтите.
1830 год
Этот отвратительный предмет два дня вымачивался в виски, потому Роза сперва не поняла, что плавает в банке.
Она видела лишь кусок сырого мяса, опущенный в жидкость чайного цвета. Пратт повернул сосуд, поднял его повыше и поднес к Розиному лицу, заставляя хорошенько разглядеть содержимое.
— Вы знаете, кто это?
Она посмотрела на банку, предмет, плававший в жуткой смеси из спиртного и свернувшейся крови, приблизился к стеклу, которое увеличило каждую его деталь. Роза в ужасе отшатнулась.
— Мисс Коннелли, вы должны узнать это лицо, — настаивал Пратт. — Его содрали с тела, обнаруженного позапрошлой ночью в одном из переулков Вестэнда. На теле был вырезан крест. Это ваш зять, господин Эбен Тейт.
Стражник поставил банку на стол доктора Гренвилла. Роза обернулась к Гренвиллу — тот тоже был потрясен уликой, оказавшейся в его гостиной.
— У Норриса в комнате не было этой банки! — возразила она. — Доктор Гренвилл, если бы не его вера в вас, он не просил бы меня прийти сюда. Так что и вы должны поверить ему.
В ответ на это Пратт невозмутимо улыбнулся:
— Я думаю, доктор, все предельно ясно. Ваш студент, господин Маршалл, ввел вас в заблуждение. Вестэндский
Потрошитель — это именно он. Его арест — всего-навсего вопрос времени.
— Если он еще не утонул, — заметил Гренвилл.
— О, мы прекрасно знаем, что он жив. Нынче утром возле доков мы обнаружили следы, ведущие из воды на берег. Мы найдем его, и правосудие свершится. Эта банка и есть необходимое доказательство.
— Хранящийся в виски образец — вот все, что у вас есть.
А также испачканная кровью маска. Белая маска, точь-в-точь как ее описывали некоторые свидетели. — Он бросил взгляд на Розу.
— Он невиновен! — воскликнула девушка. — Я засвидетельствую…
— Засвидетельствуете что, мисс Коннелли? — презрительно фыркнул Пратт.
— Что вы подложили эту банку ему в комнату.
Пратт двинулся на нее с таким разъяренным лицом, что девушка вздрогнула.
— Ах ты потаскушка!
Господин Пратг! — осадил его Гренвилл. Но Пратт не отводил глаз от Розы:
— Думаешь, твои показания чего-нибудь стоят? Я прекрасно знаю, что ты жила с Норрисом Маршаллом. И он уже прихватил свою потаскушку домой на Рождество, чтобы познакомить со старым добрым папашей. Ты не только лежала под ним, ты еще хочешь солгать в его пользу. Он оказал тебе услугу, убив Эбена Тейта?
Расправился с причинявшим беспокойство зятем? — Стражник вернул банку в обтянутую тканью коробку для улик.
— О да, присяжные несомненно поверят твоим показаниям!
— В его комнате не было этой банки, — повторила Роза, обращаясь к Гренвиллу. — Клянусь вам.
— Кто разрешил обыск в комнате господина Маршалла? осведомился Гренвилл. — С чего вдруг Ночная стража стала что-то искать там?
Впервые за время разговора Пратт забеспокоился:
— Я просто выполнил свой долг. Когда поступило сообщение…
— Какое сообщение?
— Письмо, извещавшее, что в его комнате Ночная стража может обнаружить кое-какие интересные вещи.
— Кто прислал это письмо?
— Я не вправе говорить об этом. Гренвилл понимающе усмехнулся:
— Аноним!
— Но мы ведь обнаружили улики, верно?
— Вы готовы рисковать человеческой жизнью из-за этой банки? Из-за этой маски?
— А вам, сэр, стоит хорошенько подумать, прежде чем рисковать своей превосходной репутацией из-за убийцы.