Берта Кул только что вышла из ванной. В халате и комнатных туфлях она сидела за столом перед початой бутылкой. Судя по всему, горячий душ и виски сделали свое дело: Берта была не столь свирепа, как полчаса тому назад, когда разговаривала со мной по телефону. Что, по-твоему, могло случиться с этой бумажкой? — спросила она, едва я вошел.
— А что, по-твоему, могло случиться с Фелипе Муриндо?
— Арестован?
— У него во дворе взорвали тонну динамита. Конечно, это был всего лишь несчастный случай, но беднягу Муриндо разорвало в клочья. Если мы не получим обратно эту бумажку, мы никогда не узнаем, о чем он пытался рассказать.
— Я сообщу обо всем этом консулу, Слыханное ли дело — так обращаться с гражданами США?!
— Ты никому ни о чем не будешь сообщать. Это не в наших интересах.
— Почему?
— Люди здесь не так просты, как тебе кажется. Едва заходит речь об изумрудах, они начинают косо смотреть на любого иностранца.
— Извините, сэр, — взорвалась Берта, — я, знаете ли, тут впервые. Куда уж мне тягаться в осведомленности с вами, старожилами…
— Замолчи, Берта! Все действительно очень серьезно.
— Так, может, скажешь, что конкретно я могу делать и что запрещено?!
— Как бы то ни было, ты оказалась в весьма затруднительном положении — ведь ты здесь по поручению Гарри Шарплза.
— Ну и что?
— Тебя могут посчитать соучастницей.
— Мало ли что посчитают! Если у здешних властей хватило наглости арестовать меня и при этом делать вид, будто они не понимают ни слова по-английски, можно лишь посочувствовать жителям страны, у которой такие власти!
— Послушай, Берта, как бы то ни было, Кеймерон убит. Почему — не понятно. Нам известно, что Гарри Шарплз, Роберт Кеймерон и Ширли Брюс участвовали в незаконной добыче изумрудов, их контрабандном вывозе и продаже в США. И должно быть, они получали неплохие доходы от своих махинаций.
— Как отнесется наше правительство к делу о контрабандном ввозе изумрудов?
— Мне трудно ответить тебе. Ведь надо еще доказать, что Шарплз занимался контрабандой. Колумбийцы обнаружили у него в багаже необработанные изумруды, добытые на здешних шахтах. Но инкриминировать ему попытку незаконно ввезти их в США будет весьма сложно.
— А как они ввозили изумруды раньше?
— Чаще всего в Южную Америку мотался Кеймерон. Непосредственно добычей изумрудов занимался тоже он.
— А в чем выражалось участие во всем этом Ширли Брюс?
— Нашему правосудию придется изрядно попотеть, чтобы уличить ее. Всю эту историю о подвеске, доставшейся по наследству, скорее всего, сочинил Шарплз. Допускаю, что Ширли и не знала — зачем.
— Но ведь у нее были побочные доходы?
— Правительство, несомненно, займется выяснением этого. Для начала проверят, исправно ли она платит налоги.
— А насколько успешны наши дела?
— Мы вплотную подобрались к самому Шарплзу.
— Ты сразу догадался, что он обманывает нас?
— Когда он в первый раз пришел по поводу этой подвески, мне показалось, он знает, что с ней приключилось.
— Ах, Дональд, ты умница!
— Кеймерон мертв. В его смерти могло быть заинтересовано несколько человек. Была предпринята попытка отравить Дону Грэфтон — по ошибке яд достался Хуаните. В деле об отравлении все улики указывают на Роберта Хокли. И вот теперь убили Фелипе Муриндо. Заметь: в это время в Колумбию приехали два человека, которые так или иначе могли быть причастны к убийству Кеймерона — Роберт Хокли и Гарри Шарплз. Если эти убийства связаны между собой, круг подозреваемых сужается. Но поди докажи, что они связаны.
— Хокли и Шарплз арестованы и не могли никого убить.
— Думаешь, взрыв произошел случайно?
— За кого ты меня принимаешь?
— Когда я решил отправиться сюда, у меня не было сомнений, что на прииске «Два клевера» добывают изумруды. Нужны были кое-какие доказательства, чтобы Шарплза припереть к стенке. К сожалению, колумбийское правительство оказалось более расторопным. Но у меня была еще одна догадка…
— Дональд, милый! Эта догадка может принести доход нашему агентству?
— Не уверен.
— Твоя догадка связана с убийством Кеймерона?
— Конечно. Его убийство — исходная точка нашего расследования.
— Знаешь, я ничего не поняла из того, что ты там болтал о кожаных перчатках и пистолете двадцать второго калибра. Ты можешь объяснить все по порядку?
— Роберт Кеймерон стрелял из пистолета двадцать второго калибра и промахнулся.
— Почему ты так думаешь?
— Иначе не вижу во всем этом никакого смысла.
— Ты хочешь сказать, что он целился в дырку и случайно задел стропила?
— Он целился вовсе не в дырку. Ты что, так до сих пор ничего и не поняла?
— А ты оставь свои дурацкие намеки! Говори, пожалуйста, яснее, чтобы я могла тебя понять.
— Когда Роберт Кеймерон стрелял, он был в перчатках…
— Когда он стрелял в убийцу?
— Нет, в ворону.
— В ворону?! — воскликнула Берта. — Ты что, рехнулся? Это же была его любимица. Чем она ему не угодила?
— Тем, что вороны не умеют считать.
Берта гневно посмотрела на меня, и тут зазвонил телефон. Берта сняла трубку:
— Алло… Говорите по-английски! Кто там еще? Да-да… — Неожиданно ее тон изменился. С минуту она молча слушала, потом сказала: — Спасибо большое, я ему передам. До свидания.
Когда она положила трубку, от ее былого гнева не осталось и следа.
— Кто звонил? — спросил я.
— Родольфо Маранилья. Сказал, что вскоре после нашего отъезда Роберт Хокли и Гарри Шарплз бежали из-под стражи. Похоже, подкупили охрану. Та баба, которая меня обыскивала, утверждает, что положила твою бумагу в конверт и отнесла в кабинет капитана полиции. Когда меня обыскивали, Шарплз и Хокли были под арестом. Вскоре они исчезли. И эта бумага тоже.
— Теперь многое становится ясным.