Пока шли к крыльцу, Луня скосил глаза на огромный череп лиха из южных земель, круглый, с большую корчагу для закваски черемши величиной, с одной-единственной глазницей под тяжелым налобьем. Прадед нынешнего вожа родов, Зырь Лихоборец, убил его во время дальнего похода к Южному морю, в земли ахеев, убил в честном поединке, и имя его было прославлено в многих землях Великого Хода.
Внутри хоромины Луня еще никогда не был, и не возрасту ему, да и нужды не было — лишь зрелые мужи, вои и охотники, могли вступить на высокое крыльцо. Но Луне воем вообще не быть, он — будущий волхв, а волхвам посвящений и испытаний в Удовом озере на восемнадцатой зиме жизни проходить не надо, волхв, он и в пять зим — волхв, только не ученый, и посему сейчас Луня вошел в хоромину вместе со всеми, и никто ему ничего не сказал.
В Воевой горнице, месте, где вож держал совет, где награждал отличившихся дружинников, где вои из дружины его пили, ели и спали, все вошедшие уселись на застеленные мехами лавки у стола. Кто-то из молодых воев-дружинников притащил ендову меду и копченой медвежатины, еды настоящих мужчин, еды священной, Влесом даренной.
Луня оглядывался, примечая убранство жилища вожа. На стенах, на потолке, на полу — всюду здесь были меха, шкуры, кожи разных зверей. Многие Луня видел в первый раз, о некоторых слышал из былин и песен.
…И дарил ему побежденный Змей
Не украсы, светиньем богатые,
Не каменья, что стоят немеренно,
А дарил ему чешуй-шкуру с плеч,
Не секимую, не пробивную…
Поверх шкур висело оружие. Древнее, родское, зверовое. Рогатины-кремницы — на крупного зверя, луки со спущенными тетивами, сады с пуками клееных животным клеем стрел, стрел разных, на зверя, на птицу, на человека и нелюдя. Каменные топоры, ножи, старинные мечи из мореного дуба с пластинами черного острого камня по краю, легкие дроты с костяными навершиями, остроги и гарпуны, и отдельно — плетеные из луба, ивняка и еловых корней боевые личины, чтобы прикрыть лицо в бою и напугать врага. Много чего висело на стенах, но не это оружие привлекло внимание Луни — в красном углу, на белых, рыжих и черных шкурах туров, медведей и зубров висело новое оружие, оружие, делать которое родов научили ары: бронзовые секиры с прямыми и полукруглыми лезвиями, такими сподручно развалить противника от плеча до крестеца одним ударом, кожаные безрукавки-брони с нашитыми на груди и спине бронзовыми пластинами — для защиты, длинные копья с крюками на концах — против конного хороши, пернатые шестоперы — ими и резать, и глушить можно, высокие шеломы, блестевшие в полумраке натертыми боками, и самое ценное и заманчивое — мечи, мечта каждого подростка в любом из родских городищ, бронзовые, в два и три локтя длинной, широкие у основания и острые на конце — арской работы, пригодные больше для конного боя, а длинные, с закругленным концом и без крестовины у рукояти — родские, годящиеся и для жаркой конной рубки в степи, и для ратовища на лесных полянах.
Посреди мечей и кинжалов висел меч вожа, подарок из далекой страны Ом, от правителя с чудным именем Ци. Был этот меч длиннее прочих на поллоктя, имел черный клинок и сделан был не из бронзы, камня или кости — из неведомого не только родам, но и арам металла, зовущегося железом, твердого, тяжелого и острого.
Меч вожа легко рубил древесный ствол в три ладони толщиной, перешибал бронзовый прут, а на бронзовых мечах оставлял глубокие засеки. И еще — зело кровожаден он был, и когда долго висел без дело, сам собой покрывался бурыми пятнами засохшей крови, словно намекая хозяину, что неплохо было бы взять пару вражьих жизней, омыть черное лезвие горячей влагой жизни…
Все это Луня разглядел, вспомнил — и запомнил в один миг, а вож между тем достал из каменного ларца кожаный чехол и вытянул на свет длинную, в локоть, и широкую, в ладонь, костяную пластину, всю, с обеих сторон, покрытую мелкими узорчатыми писменами аров — глагами.
Шык принял пластину из рук Бор, повертел ее в руках, и углубился в чтение. Луне было сильно любопытно — что пишут из Ар-Зума Шыку, и он едва сдержал себя, чтобы не заглянуть волхву через плечо.
Шык закончил читать, выпрямился, посмотрел Бору прямо в глаза:
— Беда идет, вож! Из глубин неба, из Звездной Бездны движется к Земле нечто невиданное, что грозит смертью всему живому. Великий мудрец и чародей аров Вед зовет меня к себе — одному ему не по силам совладать с этой напастью! Подозревает он, что злыми чарами вызвана та беда, но что она суть, он не знает, как не знает и того, кто вызвал ее. Вед скликает всех волхвов со всех стран Хода, хочет сообща с напастью совладать. Надо ехать, вож! Луня!..
— Как же так! — перебил негромкий голос волхва бас воеводы Скола: Это сейчас-то, когда нежить так и прет из-под кажной елки! Куды ж мы без волхва-то? Вон, оборотня-то он ловко как! А без волхва сколь народу-то зазря положили б?! Вож, скажи — без волхва пропадем ведь!..
Бор поднял руку — и Скол замолчал, недовольно хмуря брови и жуя рыжеватую бороду. Был воевода силен в бою, умен и честен, превыше всего ставил он благо рода, как баба-кликуша, рыдал над каждым убиенным родичем, и мстил потом, страшно и беспощадно, вырезая супостатов, будь то люди или нелюди, без разбору, до последнего.
Ни орды диких корьев, ни ватаги злобных гремов с севера, ни призрачные рати ночных убийц-цогов последние несколько лет не отваживались совершать набеги на земли родов, и все благодаря Сколу — с малой дружиной бросался он в погоню, и еще ни разу не было такого, чтобы Скол не привез чашу из черепа вражьего вожака в дар святилищу Руя на Ратной горе.
Радел Скол за всех родов, потому и молвил слово поперек главного волхва. В самом деле — против телесных врагов совладаем, не в первой, а с нежитью поганой кто лучше волхва управится?
Но вож решил иначе. Дождавшись тишины, ударил он открытой ладонью по столу, ударил так, что ополовиненная ендова с медом подпрыгнула, словно легкий желудь, и неожиданно тихо сказал:
— Про беду, что Вед пишет, мне ведомо. Был я третьего дня на Лысой горе, в скиту у Седых старух, что Алконосту служат, и было мне сказано вещее слово, в кое верить страшно. Сгинет наш род, и все другие рода, а может и так случиться, что все люди на земле сгинут…
И еще там было — про волхва и отрока, и отрок этот может начать новое время, спасти людей… Вот так, Скол. Шык, собирайся, видать, твоя доля — в Ар-Зум ехать. И Луню с собой бери — если про него Седые говорили, конечно. А не про него — так вреда не будет, дорогой ты его поучишь волхованиям своим, там-то он на воево поле не сбежит!
Бор неожиданно подмигнул Луне, мол, знаю все, парень, но уж не взыщи, без тебя обойдемся…
* * *
Сборы получились долгими. Шык в избе возился со своими оберегами, амулетами и травами, укладывая их в чародейскую котомку, а Луне поручил собрать весь хозяйственный припас. Луня тряхнул волосами — все сделаю, мол, и принялся за дело.
Копченое мясо и птица, полбяная мука, сушеная рыба, медвежий и гусиный жир в туесках, сушеные яблоки и травы для взваров, мед и моченые ягоды, отдельно, в берестяном коробочке — соль. Потом — вещи: сменные рубахи и порты, два теплых плаща на медвежьем меху — чтобы Влес помог своим, случись что, обмотки на ноги, онучи и катанки — Шык говорил, на перевале снега даже летом лежат и холодина. Еще — кожаные дождевые плащи, палатка-шатрянка, ночевники — мешки из оленьих шкур, чтобы спать в тепле, рукавицы, липты меховые чулки на ноги. Уф!