– Да как?! – возмутился Коля. – Упереться не во что!
– Не во что?.. – второй расходный включил резервный фонарь на каске Николая и осмотрел стены. – Покарябано сильно, но мы не вылезем… Тогда конец. Слава Императору!
Позади – или внизу? вверху? – грохнуло особенно громко и мимо солдат промчался окровавленный кель-фатх-шуршур. Спустя пару секунд он прилетел обратно, по пути наколовшись на острый кусок киборга.
– Почему не сражаетесь? – спросил Миша, пытаясь вытащить из живота застрявшую в броне железку.
– Нечем! И потом, приказ кажется был: прорваться на ту сторону.
– Нет, приказ был: уничтожить эту дрянь… Или умереть с честью – я уже не помню, что там был за приказ! Но поскольку ваш непосредственный командир ранен, то приказываю вам его вынести! Тогда он сможет лучше руководить боем.
Приказа биорг ослушаться не может. Восхваляя Семью и Императора, оба расходных обрывками шлангов киборгов привязали к себе Михаила, потом уперлись руками и ногами в стены колодца и начали подъем.
– Сириус навсегда! – напевал кель-фатх-шуршур, которого кверху подтягивал Костя, а снизу толкал Николай. – А ведь без приказа не хватило бы у вас силенок, ребятки?
– Не хватило бы, – прохрипел Коля. – У меня их уже нет…
– А у Сириуса есть! Приказываю поднять меня наверх для уничтожения препятствия Вторжению с тыла! – распорядился бывший чертежник Горстроя Миша и потерял сознание.
Санкт-Петербург-0 (скГ)
16 августа, ночь
До Верейской улицы Белка добрался без труда, а там, никем в ночи не замеченный, сразу «прыгнул» на нулевку. Правда, нельзя сказать, что он отправился туда с твердым намерением выполнить приказ Александры – Белка думал о другом. О том, например, что хоза свое обещание наверняка не сдержит, зато злобу на бродника затаит, и о том, что в чужом городе она совершенно беспомощна. Если, конечно, не переместится сюда на высшем плане, но тогда ей нужно поддержать себя и на всех остальных доступных ей планах, то есть вообще стать питерской.
– Поменять прописку… – пробормотал Чуй. – Да кишка у тебя тонка, Алекса. Тут полно врагов, тут ты почти никого не знаешь… Нет, ради меня она сюда не полезет.
Петербург Белке никогда особенно не нравился и по простоте своей бродник полагал, что все так относятся к этому сырому, хмурому городу. Он даже затяжную войну московских и питерских хозов, иначе говоря, «кремлевских» и «адмиралтейских», понимал так: северяне хотят перебраться из своего города в место поуютнее, а их не пускают. Белка войне радовался: хозы убивали друг друга. Прекрасно! Мало кто ненавидел бездушных, бессердечных существ так, как он.
Подняв воротник куртки, Чуй устроился в крошечном, на три деревца скверике, и принялся бдительно наблюдать за указанным домом. Одновременно он прихлебывал из кружки чай – для кипячения воды у Белки имелись маленькие, удивительно удобные таблетки, добытые на восьмом плане, а кулечки с различным чаем занимали чуть ли не четверть рюкзака большого любителя этого напитка.
«Что, если я предложу свои услуги этому Ник-Нику? Вправду ли он меня убьет? Скорее использует, чтобы обмануть Александру. А обмануть он ее наверняка хочет – иначе зачем она меня послала следить? Все хозы только и думают, как бы друг друга обмануть… Хозы – подлые, лживые существа,» – Белка допил чай и сделал печальный вывод: – «Не стоит связываться с этим Ник-Ником, все хозы одинаковые. А вот и он.»
Тот самый громила, которого Белка вчера видел в московском метро на нулевом плане, спокойно шагал по пустынной ночной улице. То ли материализовался неподалеку, то ли оставил машину за углом, то ли вообще пешком добрался.
– Жаль, что тут нет нормальных трамваев. Даже ночью душно от выхлопа… – немного отвлекся наблюдатель. – А наш дружок Ник-Ник запросто мог бы перенестись прямо в дом, но решил прийти пешком. И Александра это предвидела. Он не стал пользоваться магией, потому что о всех магических вмешательствах остается информация в Архиве, а в Архив последнее время лазают все подряд. Скрывается… Все, что он сделал, это изменил свой облик на…
Белка снял очки-артефакт, бережно положил их на траву и вытащил из кармана свои, тоже не простые – с их помощью он видел в темноте. К удивлению бродника, Ник-Ник свой облик ни на что не променял, по улице быстро шагал все тот же волосатый громила в черном плаще.
– Так он скрывается или не скрывается?.. – не понял Белка. – Нет, Александра, не все ты предусмотрела… Я рад за тебя!
Быстро набрав код – руками! – Ник-Ник скрылся в открывшейся двери. Нетипичное поведение для хоза.
– Курим, – приказал себе бродник и выудил из рюкзака одну из четырех имевшихся в нем трубок. – Сегодня нам подойдет… Филиппинская смесь.
Наполняя скверик ароматами, Белка смотрел на дверь, за которой скрылся Ник-Ник, и размышлял о сути слов «подъезд» и «парадное». О вещах более серьезных Чуй не любил думать во время курения, ибо относился к этому процессу еще более щепетильно, чем к чаепитию. Поэтому бродник даже рассердился, когда дверь снова открылась всего через минуту, и хоз вышел на улицу, небрежно помахивая свертком.
– Торопливый какой… – недовольно проворчал Чуй, поднимаясь и следуя за Ник-Ником по другой стороне улицы. Двигаться приходилось едва ли не бегом, что отнюдь не способствовало курению. – Так и трубку прожечь недолго… Нет, не стану я с этим типом против Александры дружить. Скучный он.
Ник-Ник добрался до автобусной остановки как раз вовремя, чтобы войти в полупустой салон. Вместе с хозом садиться было нельзя – Белка не сомневался, что Ник-Ник его узнает и немедленно попытается устранить. У хозов с этим просто, они слишком много о своих жизнях думают, чтобы чужие беречь. Поэтому вместо того, чтобы идти за ним на остановку, бродник задержался неподалеку и «поймал» машину. Как ни странно для нынешних дел на нулевом плане, это оказалось такси. Автобус уже сворачивал за угол, и Чуй с тоской проводил его глазами – такой уютный, светлый, большой. А в машине душно и ноги приходится подгибать.
– За этим номером, видел? – сказал Белка таксисту, помахав купюрами, полученными от Александры. – Мне нужно на догонять, а посмотреть, кто выходит на остановках.
– Ну ты блин странный! – весело ощерился водитель. – Ночью, в темных очках, высматриваешь кого-то… Поехали. Баба?
– Мужик.
– Из-за бабы?
– Точно, – фыркнул Белка. – Из-за одной дурканутой московской бабы. Ты бы поближе держался, а то еще мосты какие-нибудь разведут… У вас тут хитро все.
– Какие мосты? – не понял таксист. – Эх, приезжие…
Чуй прикусил губу – совсем забыл, что на нулевом плане мосты строят только через реки. Антигравитации нет, на перекрестках светофоры. Сложно все устроено в этом мире – на третьем, четвертом, пятом плане в Петербурге мосты разводятся, как и на первом и на нулевке, а вот на втором плане выдумали антигравитацию несколько веков назад и с тех пор слово «мост» имеет совершенно другой смысл.