– Так. – Адвокат почему-то упорно старался не встречаться глазами с Деллой Стрит. – Не будем торопить события, старина. Что еще нового?
– Есть и еще, – сказала Делла. – Пришел Родней Уэнстон. А с ним какая-то женщина, которая заявила, что она – дочь партнера Карра. Сидят здесь, в агентстве, ждут. Уэнстон считает, что она самозванка, и хочет, чтобы вы ее арестовали.
– Она виделась с Карром?
– Нет. Карр все обставил так, чтобы племянник отвечал на телефонные звонки и занимался бы всеми, кто звонит по объявлению. Уэнстон говорит, что, если эта дама не сможет предъявить подлинных доказательств, он даже не хочет слышать о том, чтобы дать ей возможность побеседовать с Карром, говорит, что всегда был против публикации объявления в газете. Считает, что это только привлечет мошенников, что Карру, если он имеет серьезные намерения, лучше было бы связаться с частным детективом и выяснить, что же на самом деле произошло с дочерью партнера. Но Карра не удержишь, – говорит, что он не может больше ждать.
– А что же эта женщина? – спросил Мейсон.
– Он не позволяет ей рассказывать о себе. Хочет, чтобы вы были с самого начала беседы.
– Есть еще кое-что, Перри, – доложил Дрейк.
– Что же?
– Уэнстон играет роль пресыщенного повесы. Он владеет прелестным местечком где-то между Калвер-Сити и Санта-Моникой. Там у него ангар и небольшой личный аэродром. Он довольно часто мотается на самолете в Сан-Франциско и обратно. Как ты думаешь, кто у него в качестве пассажира почти каждый такой рейс?
– Карр? – предположил Мейсон.
– Еще вот что. Когда Карр готовится лететь, к их дому подъезжает большой лимузин. Водитель открывает запертые ворота в ограде поместья, объезжает по дорожке вокруг дома, а потом мчится к ангару Уэнстона – к дальнему концу летного поля. У племянника мотор самолета уже прогрет, он выруливает к месту, где остановился автомобиль, и делает разворот. После этого открывается дверь, сначала выходят китаец-слуга и Джонс Блэйн, который, по-видимому, является телохранителем. Затем выходит и сам Карр и…
– Постой, – удивленно прервал его Мейсон. – Ты говоришь – выходит?
– Что слышишь.
– Так он что же – ходит?
– Угу! Не очень, правда, здорово, но ходит.
– А как ты об этом узнал, Пол? – волнуясь, спросил Мейсон.
– Да как-то разговорился с одним бродягой, который живет в развалюхе около железной дороги, прямо рядом с тем местом, где у Уэнстона аэродром. Знаешь, наверное, таких – сидят себе на корточках на заброшенных пустырях, строят себе хибарки из утильной жести, что из-под нефтяных баков. Старые куски рифленого железа да пара досок – вот тебе и дом…
Мейсон понимающе кивнул.
– Так вот, этот бедолага все время видит, как Уэнстон взлетает и возвращается после полета. Иногда берет на борт пассажира, который, вернувшись, выходит всегда в конце взлетно-посадочной полосы. И всегда рядом с ним крепкий парень, вероятно, это Джонс Блэйн. И китаец. Пассажир обычно проходит несколько шагов от самолета до автомобиля, садится в машину. Ходит он довольно медленно, но ходит. По описанию это – Карр.
– А бродяга твой надежен, можно ему верить? – спросил Мейсон.
– Гарантии дать не могу, – с сомнением ответил Дрейк. – Малый он довольно странный. Я обратил внимание на его лачугу и подумал: может, его порасспросить хорошенько. Ты же мне говорил, чтобы я следил за Уэнстоном… Денег этот бродяга за сведения никогда с меня не брал, но я ему отдал кое-что из старой одежды да пару одеял. Добирался до него по шпалам. Остановился около его хибары, разговорились. Поставил бутылку дешевого ликера, которую прихватил с собой. Хорошо посидели, до сих пор еще голова трещит. Ну, у него язык и развязался, многое мне порассказал.
– Может, и мне сходить, – усмехнулся Мейсон, – поболтать с ним?
– Тебе? – удивился Дрейк. – Да он же забулдыга, Перри. Если бы ты знал, что мне пришлось испытать, ты бы богу душу отдал. Он страшный пьяница. Говорю тебе, у меня и сейчас еще голова раскалывается.
Мейсон спрыгнул со стола Дрейка.
– А почему бы тебе не накачаться еще раз? – спросил он. – Чтобы вышибить головную боль, Пол? Расходы на выпивку останавливают? Только сейчас я понял, что ты сэкономишь на этом.
– Э, – мрачно вздохнул Дрейк, – мне, поверь, не сладко было, когда я шел, спотыкаясь, по шпалам, а потом еще пришлось распивать эту бутылку, которую для натуральности я нес в свертке одеял. Шляешься в темени, разыскиваешь тут тебе всякие трупы, спишь пару часов за ночь, тащишься пешком к черту на кулички, употребляешь дешевое пойло… И за все это – такая благодарность!
Мейсон пошел к двери.
– У тебя не хватило воображения, Пол. Тебе надо было сказать ему, что ты – угонщик самолета или что ты налил дорогого марочного коньяка в бутылку из-под дешевого вина.
– Посмотрим, – презрительно усмехнулся Дрейк, – как ты влезешь в эту шкуру и блеснешь перед отпетым бродягой! Давай-ка, дружище, попробуй сам!
Выйдя от Дрейка, уже на подходе к своему кабинету, Мейсон спросил у Деллы:
– Как ты думаешь, эти люди еще ждут?
– Да, – уверенно ответила она, – я сказала им, что у вас совещание, а по телефону с вами связаться трудно, так как вы предупреждали, чтобы вас не беспокоили, но что я могу сходить сама, объяснить ситуацию, и вы придете. Ну, так как? Вы оставили там нашу жестяную банку?
– Без особых затруднений, – сказал Мейсон, – я вошел с туго набитым портфелем, в перчатках, сказал, что хочу осмотреть помещение еще раз, особенно краску на гаражной двери. Они послали проводить меня Хестер, свою служанку, эту грубоватую и не блещущую умом женщину. Я дождался, когда она повернулась ко мне спиной, и поставил банку на полку.
– И как думаете, она не заметила?
– Да, по-моему, она даже и не обернулась до того, как я стал подниматься по ступеням. Она или в самом деле у них рабочая лошадь, или просто притворяется ею, чтобы не вмешиваться ни в какие дела. Так что приманка поставлена, и остается только ждать, какой зверь попадется в капкан.
– Что-то мне не нравится эта приманка, – поморщилась Делла, – смотрите, чтобы кто-нибудь не украл ее.
– Хорошо, этим пустяком я займусь, – пообещал Мейсон.
Он отпер дверь своего кабинета.
– Пойду приглашу их, – сказала Делла Стрит. – Мистер Уэнстон хочет переговорить с вами, прежде чем вы побеседуете с этой женщиной.
– Хорошо, пусть войдет. Посмотрим, что задумал он на этот раз.