Потом нанял бригаду строителей, и запущенная, неимоверно грязная квартира снова стала пригодна для житья. Купил недорогую, самую необходимую мебель — понятно, в долг! — иначе Корякин не принял бы. Через три недели устроил мужика по специальности в неплохую автомастерскую… все.
На этом история закончилась. Для Морозова — точно.
А для Таисии все закончилось еще раньше: как только несколько дней подряд не застала у кафе детей, и Антонина Павловна сообщила ей, что Ромка с Катенькой здесь больше не бывают, мол, все у них наладилось, отец пришел в чувство и сейчас лечится, мальчишка с девчонкой тоже неплохо устроены, кто‑то из персонала рассказывал, они в соседних подъездах живут…
Морозова не задевало, что Таисия не узнала о его участии в судьбе детей, да и не считал он, что сделал что‑то особенное. Вот потратить на белое платьице нищему ребенку два дневных заработка — это да, это серьезно. А он… ему благотворительность ничего не стоила, так, копейки — о чем говорить?
Морозов не считал себя добрым. И не задумывался о проблемах социальных низов, пока не сталкивался с этими проблемами лоб в лоб. Он не страдал из‑за несовершенства мира, как Таисия, Морозова практически все в нем устраивало.
Наркоманы, алкоголики, нищие, бомжи… неизбежное зло. Жизнь каждого в его собственных руках, и, если человек сам готов спустить ее в унитаз, флаг ему в руки, при чем тут он, Морозов?
Вячеслав не жалел, что помог Корякину, главное — Таисия теперь свободна и не спешит в обеденный перерыв к кофейне.
* * *
Таисия и раньше частенько «медитировала» перед портретами бабы Поли, мысленно беседовала с ней. Так она не чувствовала себя одинокой, никому не нужной. Сохранялась хотя бы иллюзия того, что она не одна, что ее любят и о ней заботятся. Пусть даже Федор Федорович прав, и она все это сама напридумывала, ну и что здесь плохого…
Теперь Таисия могла часами смотреть на нянины фотографии, вопросительно и с надеждой, будто ждала указаний. Отходила печально и неохотно, так и не получив прямого ответа на вопрос: все ли правильно в ее жизни, или забрела куда‑то не туда?
Если честно, Таисия и сама не знала, что предпочла бы услышать.
Свое одиночество в эти месяцы Таисия почему‑то ощущала особенно остро. Постоянное беспокойство, какая‑то душевная неустроенность мешали ее странному счастью. И ее интуиция молчала, как Таисия к себе ни прислушивалась, чтобы лучше разобраться в происходящем.
Ведь что‑то все‑таки мучило ее! Что‑то она чувствовала! Не предупреждение о грядущем несчастье, не тревогу необъяснимую, а… волнение. Совершенно непонятное волнение.
Даже не волнение — ожидание. Да, пожалуй, именно ожидание. И ждала Таисия, кажется, чего‑то хорошего, очень хорошего — любви, быть может?
Она и в бабе Поле замечала это странное ожидание. А иной раз, как Таисии чудилось, улавливала и нетерпение. Будто баба Поля устала от неопределенности ее существования, будто хотелось ей ускорить события…
* * *
Таисия по‑прежнему дружила с Эльвирой Эмих. Даже не то чтобы дружила…
Просто они продолжали встречаться. Элька приходила почти ежедневно, не игнорируя выходные. Забегала по‑дружески, без приглашений, как к себе домой.
Элька никогда предварительно не интересовалась планами Таисии. Спокойно воспринимала ее уходы, если подруга вдруг убегала на свидание с Вячеславом. И откровенно радовалась этим встречам. Расспрашивала потом: кто что сказал, как посмотрел да почему Таисия до сих пор не пригласила его в дом. Мол, сколько можно бродить по улицам, уже не лето, а сама Таисия давно не ребенок…
Скупые ответы подруги Эльку не раздражали. У нее и из них складывалось вполне определенное представление о Вячеславе как о человеке приличном и достаточно обеспеченном.
Элька не понимала равнодушия и бездействия Таисии. Считала — глупо упускать классного парня. И удивлялась про себя, что могло привлечь его в диковатой девчонке. Неплохой, конечно! Но предельно наивной и явно не от мира сего.
Элька часто оставалась ночевать, как‑то незаметно приучив Таисию к мысли, что это нормально, и узурпировав на веки вечные диван в гостиной. В ванной появились ее зубная щетка, косметика, банное полотенце и махровый халат. В прихожей стояли ее тапочки. На журнальном столике лежали Элькины книги.
Как‑то сложилось, что именно у Таисии она встречалась с Бекасовым. Будто случайно. И практически всегда они уходили вместе. По разным причинам.
То Федор Федорович предлагал проводить ее хотя бы до автобусной остановки. То оказывался на машине и тогда уж подбрасывал до самого дома. То вдруг приглашал обеих девушек в ресторан, Таисия неизменно отказывалась, а Элька так же неизменно соглашалась. То у него в кармане оказывались «случайно завалявшиеся» билеты в театр…
Забавно, но Эльке никак не удавалось затащить Бекасова к себе «на чай». Федор Федорович не отказывал явно, просто вечно спешил куда‑то, клятвенно заверял, что непременно зайдет в следующий раз.
Назавтра он опаздывал на встречу с другом. Через день его ждала мать, он обещал переночевать в родном доме и поговорить с ней, а уже поздно. Еще через два дня Бекасов тряс перед ее носом билетом на самолет — срочная командировка. Потом бывший однокурсник звонил среди ночи и просил о помощи…
В глазах Бекасова Элька читала искреннее сожаление, что вот так неловко все складывается — он бы рад, но… И верила, потому что обычно жизнь сталкивала с парнями, мечтающими остаться с ней наедине. А уж получить приглашение «на чашечку кофе» или «на чай»…
Элька злилась на весь мир — ведь она практически прямым текстом предлагала этому странному типу… гм… себя, у Бекасова же будто временно отказывали мозги. Или он не слышал ее?
* * *
Элька плохо понимала, что происходит. Федор Федорович не просто ей нравился, Элька ни об одном мужчине не думала так много. Уверяла себя, что совершенно к нему равнодушна, однако…
Каждый день в постели она перебирала драгоценные воспоминания и не могла заснуть. Любая мелочь казалась значительной, любые слова или поступки Бекасова были отмечены особым смыслом, любая встреча наполняла ее глупым девчоночьим томлением.
Элька ежевечерне ждала звонков Бекасова, ее мучило его упорное молчание. Ведь она лично сунула Бекасову в руки визитку, а он почему‑то не звонил.
Смешно, но Элька надеялась, что Бекасов потерял визитку. Пусть он и не походил на человека, что‑то теряющего или что‑то забывающего.
К девяти часам вечера Элька спешила к Таисии.
Почему нет? Они подруги, и Бекасов, с его глупым гонором, тут ни при чем, мало ли с кем Таська дружит…
Федор Федорович… и не нравился ей особо.
Эльке приятнее люди утонченные, интеллигентные, Бекасов же — настоящий громила, и ведет себя соответственно, словно только что из лесу вышел. И к женщинам у него отношение странное — снисходительное и покровительственное, что унизительно… наверное.