Он почувствовал жар сексуального возбуждения. Его пальцы все еще ощущали шелковистость и тепло ее кожи, и теперь он жаждал снова прикоснуться к ней. Рио отвернулся, негодуя на себя за столь мгновенную и бурную реакцию.
— В Йичине я слышала рассказ о том, как на человека напал монстр. Старый фермер видел его и утверждал, что чудовище спустилось с близлежащих гор, чтобы насытиться — напиться человеческой крови.
Рио замер. Он хорошо помнил ту ночь, это был последний раз, когда он выходил на охоту. До этого он две недели провел без пищи, и голод сводил его с ума, поэтому он, вопреки всем мерам, предосторожности, напал на человека на опушке леса.
Старый фермер неожиданно вышел из сарая и увидел его — увидел, как он пьет кровь. Рио находился тогда в полубезумном состоянии, и, если бы ему не помешали, он, вероятно, не смог бы остановиться и убил бы своего Донора. С той самой ночи он перестал охотиться, опасаясь того, во что мог превратиться.
— Старику все это померещилось, да, Рио? — тихо и многозначительно спросила Дилан. — Ты ведь этого не делал? Правда?
— Располагайся здесь, как тебе удобно, — произнес Рио и направился к выходу, прихватив с собой ее ноутбук и камеру. — А у меня есть кое-какие дела.
Рио поспешил покинуть апартаменты, не дожидаясь ее дальнейших расспросов.
— Росарио?..
Ее голос заставил его обернуться. Дилан приподнялась, опираясь на локти, и смотрела на него в упор.
Господи, сейчас она была такой соблазнительно и растрепанная и расслабленная после сна. Рио мгновенно представил, как она может выглядеть после ночи любви. И то, что она сейчас лежала на его кровати, делало картину еще более эротичной.
— Что? — глухо прохрипел он.
— Твое имя, — ответила Дилан, не сводя с него внимательного взгляда. — Ты сказал, что Рио — это сокращение. Вот я и спрашиваю: твое полное имя — Росарио?
— Нет.
— Как же тебя зовут? — Рио не ответил, и она нахмурилась, — После всего, что ты мне рассказал, глупо скрывать от меня свое полное имя.
Рио усмехнулся про себя, вспомнив, как его только ни называли. И это были вовсе не ласковые имена.
— Зачем тебе мое имя? Что в этом такого важного?
Дилан пожала плечами:
— Важного — ничего. Мне просто любопытно. Я хочу узнать о тебе больше. Хочу знать, кто ты на самом деле.
— Тебе уже достаточно известно, — ответил Рио. И чуть слышно чертыхнулся. — Поверь, Дилан, тебе не зачем знать обо мне более того, что ты уже знаешь.
«И в этом ты не прав», — подумала Дилан, глядя, как Рио открыл дверь и вышел, оставив ее в полном одиночестве в просторных, слабо освещенных комнатах, которые он называл своими апартаментами.
Она придвинулась к краю кровати и свесила ноги, ощущая слабость, словно долго находилась без движения. Если верить Рио и они действительно уже не в Берлине, а в Штатах, значит, в ее памяти образовался провал продолжительностью в девять часов.
Неужели такое возможно?
Неужели он погрузил ее в транс и поэтому она ничего не помнит?
Дилан крайне удивилась, почувствовав, как Рио гладит ее по лицу. Его рука была теплой, прикосновения нежными и заботливыми. Но он мгновенно отдернул руку, заметив, что она просыпается.
Дилан не ждала от Рио никакой теплоты, но не могла отрицать, что в том, как он смотрел на нее, угадывалось нечто особенное. А его прикосновения были откровенно эротическими. И поэтому ей хотелось узнать о нем больше, ей нужно было знать о нем больше. В конце концов, он ее похитил, поэтому в ее интересах выяснить о нем все, что можно. Как журналистка, мечтающая о сенсационном материале, она должна собрать максимум информации. Но сильнее всего Дилан беспокоил чисто женский интерес к нему.
Этот интерес заставил ее обвести взглядом спальню Рио. Здесь все дышало чувственностью и страстью, доминировали насыщенные цвета: шелковое покрывало цвета спелой сливы, золотистые стены. Одну из них занимала коллекция абстрактной живописи, яркость красок резала глаза; прямо напротив кровати располагалось огромное зеркало в резной раме, в нем идеально отражалась широкая кровать и все, что на ней могло происходить.
— Изысканно, — пробормотала Дилан, останавливаясь у двойных дверей. Открыв их, она заглянула внутрь и обомлела: размеры гардеробной значительно превосходили размеры ее квартиры-студии в Бруклине, — Боже правый!
Дилан вошла, догадываясь, что и здесь должны быть зеркала. В самом деле, почему бы не полюбоваться собой, если у тебя здесь половина «Нейман Маркус» [13] .
Ей ужасно хотелось рассмотреть все эти дизайнерские вещички, на которые ушли, по-видимому, десятки тысяч долларов, но Дилан мгновенно сообразила, что только четверть гардеробной занимала мужская одежда, всю остальную — женская. Женщина была миниатюрной и любила дорогие вещи.
Возможно, это личные апартаменты Рио, но жил он здесь не один.
«О черт, он, наверное, женат».
Дилан вышла из гардеробной и закрыла двери, пожалев, что вообще сунула туда нос. Она направилась в гостиную и теперь совершенно ясно видела во всем женскую руку. Интерьер не отвечал ее собственному вкусу, но много ли она понимала в дорогих интерьерах? В ее студии лучшим предметом мебели был раскладной диван от «Крэш и Баррел» [14] , купленный в комиссионке. Оглядывая роскошно-элегантное убранство гостиной, Дилан провела рукой по спинке резного кресла из орехового дерева на ножках в виде когтистых лап, подошла к дивану с обивкой из золотистого бархата. И тут ее внимание привлекли фотографии в рамках, стоявшие на столике.
Она сразу же узнала Рио. В черной шелковой рубашке и такого же цвета брюках, он сидел на пассажирском месте вишневого винтажного «тандер-берда» с откидным верхом, стоявшего на освещенном луной пляже. Дверца машины была открыта, и Рио устроился в непринужденной позе, широко расставив ноги и погрузив босые ноги в белый песок. Слегка прищуренные карие глаза смотрели с мудрой проницательностью, а чувственная улыбка превращала его в опасного сердцееда.
«Господи, да он был настоящим красавцем».
Честно говоря, просто сумасшедше красивым.
И, по всей видимости, снимок был сделан не так давно. На лице никаких шрамов, а это значит, что несчастье случилось совсем недавно. И оно не только лишило его потрясающей внешности, но и наполнило злобой, которая, пожалуй, стала для него большей трагедией, нежели уродство. Дилан смотрела на фотографию здорового и полного жизни Рио, понимая как сильно он изменился за короткий промежуток времени.
Она перевела взгляд на другой снимок, старый, черно-белый, сделанный в фотоателье. На нем была женщина с темными волосами, уложенными в прическу в стиле девушек Гибсона [15] , в платье викторианской эпохи с высоким кружевным воротником. Дилан наклонилась, чтобы получше рассмотреть фотографию, — возможно, эта кокетливо улыбающаяся красавица — бабушка Рио. Ее карие глаза смотрели прямо в камеру, взгляд был полон обольстительного призыва. Даже чопорная мода того времени не могла скрыть, что женщина невероятно красива и сексуальна.