Эта находка подтвердила прежние подозрения молодой женщины и пришлась по вкусу мировому судье, который теперь мог предъявить к оплате счет хотя бы за некоторые огорчения.
К тому же Шеранн предусмотрительно прихватил из тайника господина Реинссона пару прелюбопытных брошюр, которые теперь предъявил двум другим "сыщикам". Авторы этих крамольных сочинений призывали гномов бороться за "свободу от угнетения" и величали позором спокойную жизнь под владычеством эльфов. Самобытность культуры и собственный древний алфавит, давние обиды и стычки времен Рагнарёка — все это перемешивалось, как рагу в котелке, и подавалось под соусом исторической справедливости. Призывы к свержению ненавистного ига остроухих и борьбе за независимость гномов давали мировому судье полное право схватить мятежника…
Однако дракон промолчал об еще одном любопытном обстоятельстве. В ту ночь, пробираясь мимо гостей, он ненароком почуял странный запах от одного молодого джентльмена, и теперь ломал голову, что означал тот неведомый аромат. Ранее Шеранну не доводилось встречать ничего подобного, и эта загадка занимала его мысли.
Наконец экипаж доставили, и неразлучная троица отправилась в табор рома.
Молодая женщина ехала в симпатичном ландо, а мужчины рядом верхами. К тайному удовольствию Софии, любящей пешие прогулки, коляску и лошадей пришлось оставить поодаль и добираться через лес своим ходом.
Все еще обиженная на дракона за дерзкое и неприличное предложение, госпожа Чернова взяла под руку господина Рельского и нарочито "не заметила" второго кавалера, предложившего ей свое общество. Ширина тропинки не позволяла идти рядом втроем, хотя Шеранн, похоже, нисколько не тяготился тем, что ему пришлось плестись позади.
Люди оживленно обсуждали недавний казус. Некий судья постановил, что мужчина вправе бить свою жену шпицрутеном, совсем как провинившегося солдата, при единственном условии, что станет использовать палку не толще собственного большого пальца. Данное решение вызвало немало дебатов и даже карикатур в столичных газетах.
Раньше госпожа Чернова и господин Рельский часто беседовали о забавных случаях и животрепещущих новостях, и мировой судья никогда не находил, что ум собеседницы ограничен лишь домашними хлопотами и женскими глупостями. Он держался с нею, как с другом, и такое обращение ей льстило и было весьма по душе.
Теперь, когда они снова непринужденно общались, Софии вдруг сделалось с ним легко и приятно, совсем как раньше. И будто не было того тягостного для обоих разговора, неосторожных слов и угрызений совести.
Жаль только, что прогулка вышла недолгой.
Неведомо, как ромарэ дознались о приходе гостей, однако им навстречу высыпала целая делегация. Впереди двигались трое, одетые очень богато и неимоверно ярко, так что София даже поморщилась от этой безвкусной кричащей роскоши, особенно заметной на фоне пышной бедности нарядов других членов племени.
Госпожа Чернова раньше никогда не видела ромарэ воочию, а уж тем паче не бывала в их биваке, но слышала довольно жутких рассказов из самых достоверных источников. Чего только не говорили об этом кочевом племени: обвиняли в краже детей и подозревали в вампиризме, болтали также, что все они шарлатаны и прожженные обманщики, но при этом верили в их некие таинственные способности…
Стоило впереди показаться встречающим, как дракон решительно догнал своих спутников и наклонился к уху Софии. Она вздрогнула и отшатнулась, безотчетно ища защиты у господина Рельского, но Шеранн вовсе не намеревался причинять ей вред.
— Постарайтесь взглянуть на них непредвзято. Думаю, теперь вы лучше понимаете, что чувствуют безвинно оклеветанные… — тихо и очень серьезно сказал дракон.
В следующее мгновение он вышел вперед и остановился, сложив руки на груди. Увидев его, ромарэ разом, будто споткнувшись, попадали на колени, не заботясь об одежде, и почтительно склонились. Даже дети распластались на земле рядом с матерями.
София и Ярослав замерли на месте, во все глаза наблюдая за необыкновенным зрелищем. Поначалу молодая женщина взглянула на господина Рельского, привычно ожидая от него пояснений (мировой судья обладал воистину энциклопедическими знаниями и хорошо знал традиции кочевников), однако тот был совершенно увлечен наблюдениями и не заметил вопрошающего взгляда.
— Встаньте! — спокойно и повелительно распорядился дракон, и от силы, зазвучавшей в его голосе, молодую женщину пробрала дрожь. Гудение пламени, мгновенно пожирающего высоченные сосны, сытое хлюпанье лавы и тихое шипение домашнего, прирученного костра — все это вдруг послышалось в хрипловатом баритоне Шеранна.
Ромарэ беспрекословно послушались, однако продолжали смотреть на него в немом почтении.
— Приветствую тебя, сын стихии! — вновь уважительно склонился один из старейшин (по крайней мере, так сочла София). — Добро пожаловать. Наш дом — твой дом, наш хлеб — твой хлеб, наше небо — твое небо.
"Они привечают его так, будто он бог, спустившийся к простым смертным", — подумалось Софии.
На вид они мало чем разнились с привычными ей орками: та же хищная красота, золотистая смуглость кожи и изящество движений. Женщины ромарэ, в отличие от правоверных орчанок, не носили чадры и закрытых одежд, и были облачены в пестрые наряды, украшенные многочисленными воланами, бисером и монетками.
— Да будет с вами благословение Огня и Воды, Земли, Воздуха и Льда! — торжественно ответил дракон, и ромарэ как-то разом вдруг заулыбались.
Госпоже Черновой показалось, что они готовы тотчас же пуститься в пляс от радости.
— И тебя приветствуем, господин, — повернулся к мировому судье все тот же старик, склонив голову.
Господин Рельский ответил милостивым кивком.
В последнюю очередь рома поклонился Софии.
— Мы рады тебя видеть, шувихани!
— Это что-то вроде "ведающая сокровенным знанием", — негромко пояснил ей на ухо Ярослав.
Молодая женщина вздрогнула, почувствовав на своей щеке дыхание мужчины, но тихонько поблагодарила его, а потом грациозно поклонилась. Пожалуй, это было не совсем уместно, но ничего иного ей в голову не пришло.
— Я Джанго, баро этого клана. Разделите с нами хлеб, — повел рукой в сторону повозок старейшина, рядом с которыми ярко горели костры и прямо на земле лежали яркие скатерти. По-видимому, все было заранее готово к приему дорогих гостей.
— Откуда вы знали, что мы приедем? — не сдержала любопытства София.
— Наша шувихани вчера сказала, — обернувшись к ней, охотно откликнулся старейшина.
Вопреки предубеждению госпожи Черновой, в таборе было ничуть не грязнее, нежели в любом другом селении. Разве что в глаза бросалось, что дети бегали почти обнаженные, едва прикрытые какими-то неимоверными тряпками и пестрыми короткими рубашонками. Но они были, по-видимому, удовлетворены своею участью, и похоже, пострелятам было позволено очень многое. Внимательно оглядевшись и немного понаблюдав за окружающей жизнью, гадалка убедилась, что малышей здесь всячески баловали и потакали их прихотям.