– Что вы знаете о ней? – спросил Мейсон.
– Ее зовут Эвелин Уайтинг… Вот она как раз направляется сюда.
По палубе шла молодая красивая медсестра в накрахмаленной форме, толкая перед собой инвалидное кресло на колесах. В нем сидел мужчина в темных очках, шея которого была закована в стальной каркас, прикрепленный ремнями к плечам.
– Бедняга попал на Гавайях в автомобильную катастрофу, – сказала миссис Ньюберри. – У него сломана шея. Возможно, ему придется носить этот каркас два или три года. Он не может повернуть голову и даже не разговаривает. Сиделка задает вопрос, а он пожимает ее руку на «да» один раз, на «нет» – два раза.
Мейсон разглядывал сестру. Это была красивая женщина лет тридцати, с хорошей фигурой и рыжевато-каштановыми волосами. Поймав взгляд Мейсона, она с интересом оглядела его, потом, остановившись, спросила больного:
– Вам не жарко здесь, мистер Картман? Может быть, переехать на другую сторону?
Она сунула руку под плед, которым был укрыт больной, и Мейсон увидел, как плед слегка приподнялся, когда тот один раз пожал руку сестре. Она повернула кресло и покатила его дальше, отыскивая тень.
– Как ваш муж собирается избежать встречи с этой женщиной? – спросил Мейсон.
– Он будет выходить на палубу только тогда, когда она в каюте.
– Может, ему стоит пойти к ней и объяснить, что он путешествует под другой фамилией?
– Боюсь, это невозможно, – вздохнула миссис Ньюберри. – Карл рассказал мне, как когда-то она доверила ему свои деньги, чтобы он вложил их в какое-нибудь предприятие. Муж сделал это неудачно, деньги пропали, и он считает, что она на него зла. Особенно неприятно ей будет теперь узнать, что муж богат.
Мейсон повернулся к Делле Стрит:
– Зашифруй радиограмму в мою контору, Делла. Пусть Джексон узнает в компании «Продактс Рифайнинг», на какие уступки они пойдут, если Моор вернет часть присвоенных денег. Пусть Джексон даст понять, что он пока ничего не предлагает, а только задает вопросы от имени заинтересованного лица, что он не представляет интересы Моора и не знает, где тот находится. Передай ему, чтобы он выяснил это дипломатично и сообщил о результатах.
Миссис Ньюберри благодарно пожала руку адвокату.
– Пожалуй, теперь я пойду, – сказала она. – Лучше, если нас не будут видеть вместе слишком часто… Мне бы не хотелось, чтобы Бэлл догадалась, что я советуюсь с вами как с юристом.
Мейсон сказал:
– Моему помощнику потребуется, вероятно, два-три дня на то, чтобы узнать нечто определенное. А пока ждите и не волнуйтесь.
Он оставил женщин и обошел палубу. Селинда Дейл в купальнике, выгодно подчеркивавшем красоту ее длинных загорелых ног, играла в пинг-понг с Роем Хангерфордом.
По расписанию пароход прибывал в Сан-Франциско в воскресенье поздно вечером, а разгружался в понедельник рано утром. В субботу Мейсон получил от своего помощника следующую радиограмму:
«Главный ревизор компании „Продактс Рифайнинг“ Кастер Д. Руни согласился запросить по поводу наших предложений президента фирмы, находящегося в данный момент в Гонолулу. Отношение Руни к нашим предложениям более чем холодное. Прогнозы неутешительны. Буду держать вас в курсе дальнейших событий».
– Странная позиция, шеф, правда? – удивилась Делла, когда Мейсон прочел радиограмму.
– По-моему, тоже. Впервые в моей практике корпорация отказывается от двадцати тысяч долларов.
– Возможно, шеф, для них это вопрос этики. Им не хочется создавать прецедент.
Мейсон рассмеялся:
– О нет, Делла. Обычно, когда растратчик предлагает вернуть хотя бы часть денег, ни дирекция компании, ни полиция не скупятся на обещания. Они сулят ему легкий приговор, освобождение под залог и прочее. Но стоит им наложить лапы на деньги, как их тон совершенно меняется и они не считают нужным выполнять данное обещание.
– Тогда почему же вы позволяете «Продактс Рифайнинг» поймать Моора в такую ловушку?
– Просто я позабочусь, чтобы они, дав обещание, сдержали его, – ответил Мейсон.
– Как? – спросила она.
– Узнаешь. У меня есть еще несколько козырей на руках.
– Именно поэтому вы не хотите представлять интересы Моора?
– Отчасти, – сказал он. – Вторая причина: я не люблю представлять виновных. Разумеется, каждый человек имеет право на законный судебный процесс, а следовательно, и на адвоката. Но я предпочитаю, чтобы парни типа Моора обращались к другим адвокатам. Конечно, и мне не всегда достаются только невиновные.
– Итак, что вы собираетесь делать теперь? – спросила Делла.
– В данный момент я хочу, чтобы ты зашифровала следующую телеграмму Джексону: «Обратитесь в агентство Дрейка и попросите его пустить оперативников по следам Руни. Пусть они раскопают что-нибудь подозрительное в его жизни, что дало бы мне возможность оказать на него давление. Бросьте прохлаждаться и добейтесь результатов».
Усмехнувшись, Мейсон сказал:
– Это приведет Джексона в ярость.
– В конце концов, его нельзя винить, – заметила Делла. – Он делает что может.
Мейсон покачал головой:
– Джексон – слабый боец. Он ходит вокруг да около и может развязать руки Руни. Так он ничего не добьется. Хороший боец заставляет противника все время защищаться, навязывает ему свою тактику.
– Боюсь, вы просто соскучились по драке, – сказала Делла, пряча в сумочку блокнот.
– Так оно и есть, – согласился адвокат, – но с более серьезным противником, чем Руни.
– Жаль, вы раньше не знали, что президент компании в Гонолулу…
Мейсон сказал:
– Вот это верно. Однако он, несомненно, даст Руни распоряжение пообещать все, что угодно, чтобы только получить двадцать тысяч. Вероятно, Руни просто дурак-администратор, которому захотелось поставить Джексона на место… Ну а как развивается пароходный роман, Делла?
– Внешне довольно спокойно, – сказала Делла. – Рой Хангерфорд в равной мере уделяет внимание и Селинде Дейл и Бэлл Ньюберри, но, по-моему, ему приятнее быть с Бэлл. С Селиндой он общается, скорее всего, потому, что они одного круга, имеют много общих друзей и, кроме того, Хангерфорду не хочется, чтобы думали, будто он бросил Селинду, как только встретил девушку, которая ему больше понравилась.
– Ты пристрастна, – сказал Мейсон Делле.
– Вероятно, – ответила она.