Даже свою способность чувствовать время Ева утратила совершенно. С момента ее появления дома прошло всего три дня, а ей казалось – год, не меньше. Пожалуй, только приход сестры вывел ее из этого состояния. Да и то ненадолго.
Полинка появилась дома однажды днем, как ни в чем не бывало. Причем видно было, что она чувствует себя в своем новом положении вполне естественно. Хотя – когда она чувствовала себя иначе?
– Рыбка! – обрадовалась она, заглянув в детскую и увидев сидящую у письменного стола Еву. – Ты дома? Отлично!
– Думаешь, отлично? – невесело усмехнулась Ева, невольно любуясь сестрой.
За лето Полинка загорела и выгорела из рыжего до почти золотисто-соломенного цвета. Она немного подстригла челку, но, видимо, уже по возвращении: на лбу видна была незагорелая полоска. В остальном же она переменилась очень мало. Даже наряд был в привычном духе: с правой стороны ярко-красной маечки наличествовал коротенький рукав, а с левой – отсутствовал, и майка от этого казалась сползшей с одного плеча.
– Да я же эгоистка у вас! – засмеялась Полина в ответ на печальный вопрос старшей сестры. – Рада тебя видеть, вот и говорю: отлично, что ты дома.
Ева почему-то подумала, что Полина начнет расспрашивать о произошедшем с нею, и поспешила спросить сама:
– Я-то дома, а вот ты куда исчезла?
– Да поблизости тут, – улыбнулась Полина. – Я же ленивая до ужаса, зачем далеко перемещаться? Ничего, говорят, нового нету под луной.
– Да? – невольно улыбнулась и Ева. – А кто каждое лето только и знает, что куда глаза глядят перемещается?
– А это меня природный скептицизм толкает, – не задержалась с ответом сестрица. – Вдруг, думаю, чего новенькое все-таки обнаружу? Вот, на Сокол теперь переместилась. Знаешь, там поселок такой есть, прямо за Ленинградкой, домики деревянные?
– Знаю, – кивнула Ева. – Я, правда, только со стороны видела, не заходила туда ни разу.
– Неплохо там, – сказала Полинка. – Петух по утрам орет, козы блеют.
– Петух – понятно, а ты-то что там делаешь? – улыбаясь, спросила Ева.
Правда, ей сразу стало неловко: сестра ведь не задает ненужных вопросов. Впрочем, Полинку ее вопрос ничуть не смутил.
– А я почти что как петух там и существую, – объяснила она. – И как прочая растительность. Приятное, между прочим, состояние, я им все лето наслаждалась в деревне под названием Махра. Видно, привыкла сильно, в город не было охоты возвращаться, вот и нашла себе экологическую нишу.
– Да, Юра говорил, что ты из деревни звонила, – вспомнила Ева. – Что-то табачное…
– А ты, я вижу, насчет спутника моей новой жизни спросить стесняешься? – наконец засмеялась Полина. – Не стесняйся, Евочка, ничего такого душераздирающего. Мужчина как мужчина, не хуже многих. Веб-дизайнер – картинки рисует на компьютере.
– Но что-то же тебя в нем привлекает? – осторожно спросила Ева.
Полина так незаметно оживила ее, что ей уже и правда интересно было знать, что же представляет собою человек, к которому ушла ее сестра. Все Полинкины предыдущие увлечения бывали настолько мимолетны, что ни о какой совместной жизни просто речи быть не могло.
– Меня – в нем? – усмехнулась Полина. – Я вообще-то не уверена, что меня именно в нем что-нибудь привлекает. Меня скорее в себе что-то такое… Нет, вряд ли привлекает, скорее беспокоит. А с ним мне просто яснее становится, что именно. Непонятно изъясняюсь? – спросила Полина, заметив тень недоумения на Евином лице. – Ну, чтоб тебе понятнее было, рыбка: я с его помощью изучаю неясные стремленья своей мятущейся души. Теперь понятно?
– Понятно-то понятно… – протянула Ева. – Но как-то… Нет, совсем непонятно! – воскликнула она. – Как это можно с человеком жить – и не любить его, а себя через него изучать? Или для тебя это и есть любовь?
– А с чего ты взяла, что она для меня вообще есть – любовь? – вдруг спросила Полина.
Она посмотрела на сестру с неожиданной серьезностью, и сразу стало заметно, как сильно она похожа на отца – с этим взглядом черных раскосых глаз чуть исподлобья, с этим скрытым вниманием во всех чертах мгновенно меняющегося лица.
– А разве нету? – даже растерялась Ева.
Услышав этот вопрос, Полина расхохоталась; серьезность мгновенно улетучилась из ее глаз.
– Да-а, рыбка золотая, счастливый ты человек! – выговорила она сквозь смех. – Нет, сестричка, ты что, и вправду даже не представляла никогда, что ее вообще может не быть?
– Да ну тебя! – обиделась Ева. – Как с ребенком со мной!
И тут же, только произнеся «как с ребенком», она вспомнила все, чем совсем недавно была наполнена жизнь, – и улыбка сбежала с ее лица.
– Ты что, Евочка? – Полина сразу заметила перемену в настроении сестры и мгновенно перестала смеяться. – Так сильно я тебя обидела?
– Нет, ну что ты, – через силу улыбнулась Ева. – Я вспомнила просто…
– Мальчика своего?
– Мальчика… – Горечь прозвучала в Евином голосе. – Я знаю, вы все так думаете – и родители, и Юра. А я совсем иначе, понимаешь? Ах, да что объяснять!
Она махнула рукой, судорожно сглотнула, сдерживая слезы.
– А ты не объясняй, – пожала плечами Полина. – Разве я говорю: «Объясняй»?
– Ты как Юра, – попыталась улыбнуться Ева. – Он тоже всегда так говорит: «Не объясняй». И плечами точно так пожимает.
– Вот видишь. – Полинка села рядом на край кровати, снизу заглянула в ее наклоненное лицо. – Да не волнуйся ты, рыбка, что ж ты так убиваешься-то, смотреть ведь страшно, ей-богу! Вот, блин, любовь!.. А помнишь, мы с тобой по каким-то народным мудростям гадали? – По «Пословицам русского народа», – сквозь слезы улыбнулась Ева. – Мне еще самая бестолковая мудрость выпала, только я уже забыла какая.
– Почему бестолковая? – не согласилась Полина. – Я, правда, и сама уже не помню, но что-то интересное. Против здравого смысла! Как Женя с Юркой, – уточнила она.
– При чем здесь они? – удивилась Ева.
Все-таки одна Полина необыкновенным образом умела переключать ее внимание, даже когда Ева находилась в таком подавленном состоянии, как теперь!
– А разве нет? – хмыкнула та. – Посмотри ты на них, например, мамиными глазами. Ведь ни в чем они ну ни капельки друг другу не подходят!
– И что? – втайне обрадовавшись мнению младшей сестры о том, что Женя ни в чем не подходит их брату, переспросила Ева.
– А ничего! – со смехом заявила сестрица. – Так ведь твоя пословица кончалась? А ничего! Толку ли о смысле жизни размышлять, когда в ней все так перепутано, что, где верх, где низ, и то не разберешь? А уж тем более – кто, кому и почему подходит.
– Да я не о смысле жизни размышляю, – совсем по-детски всхлипнула Ева. – Я о нем думаю, о Теме…