– Я ухожу, – она кинулась выуживать свои пустые банки из-под елки, – и оставляю вас вдвоем! Только посмей обидеть этого несчастного человека! Я откажусь от тебя, как от дочери. Поверь, мне будет нелегко, но я это непременно сделаю.
На пороге действительно оказался Дружинин. Зачем он вернулся, Липа не понимала. Снова попытается забрать телевизор? Как все мужчины одинаковы! Маринка Смирнова рассказывала, что все три ее бывших мужа, покидая ее навсегда, уносили совместно купленные телевизоры. По всей вероятности, у мужчин это в крови. Липа приняла решение отдать Стасу телевизор. Но тот захотел войти.
– Добрый вечер, Евгения Петровна. – Дружинин поцеловал руку Липиной маме, и та растаяла от такой нежности будущего, но пока еще не состоявшегося зятя.
– Добрый вечер, Стасик, добрый вечер, – защебетала она, бочком пробираясь к входной двери. – Что-то я засиделась у Липочки, а меня дела ждут. Вы тут поговорите тет-а-тет, – Евгения Петровна бросила суровый взгляд на дочь, – полюбезничайте друг с другом. Не стану вам мешать. – И она скрылась в подъезде.
– Начинай, – махнул рукой Стас, проходя в комнату и заваливаясь на диван.
– Что начинать? – опешила Липа. Он вел себя настолько нагло, что ей вообще не хотелось с ним разговаривать.
– Начинай любезничать. – Стас подложил под голову все диванные подушки общим количеством семь штук и практически уселся. – Мама что тебе говорила?! Олимпиада, любезничай!
– Еще чего! – фыркнула та и отвернулась к столу, принимаясь на нем убираться. Мама так и не успела помыть посуду, а Кудрина, который все делает сам, у Липы не было.
– Вот ты такая, – укоризненно сказал Стас, – поэтому меня к тебе тянет! Ты сильная женщина, – признался он, но тут же поправился: – Ты вредная женщина!
Если бы он оставил в силе «сильную женщину», то Липа, возможно бы, и начала что-нибудь. Но ее назвали вредной, это было уж слишком. Ею, Олимпиадой Кутузовой, интересуются центральные средства массовой информации, она со дня на день начнет звездить, а он себе такое позволяет.
– Свинья! – Ее фактически зациклило на этом слове.
– Перейди к крупному рогатому скоту, – усмехнулся Стас. – Рогатый скот более подходит к случаю.
– У меня с ним ничего не было, – прошипела Липа, не оборачиваясь.
– Верю, – охотно согласился Стас, зевая, – но тебе бы этого очень хотелось, признайся, Олимпия!
– Мазохист! – наконец-то «переключилась» со «свиньи» Липа.
– Да, – закрывая глаза, пробормотал Дружинин, – я такой.
– Не смей спать на моем диване! – взвизгнула Липа.
– Ой, ой, как будто раньше не спал, – нагло заявил Дружинин и перевернулся на бок, выкидывая лишние подушки в сторону Липы. – Если он снова сюда приедет, то я его дождусь!
– Никто не приедет, Дружинин, никто! – Липа подбежала к нему и попыталась поставить его на ноги.
– Ха! Значит, и он тебя бросил? – довольно поинтересовался тот и захрапел.
– Да! – закричала ему на ухо Липа. – Чтоб вы все меня бросили! Оставили в покое!
Дружинин отмахнулся от нее, как от назойливого комара, и свернулся калачиком.
Ничего подобного от него Липа не ожидала. Она могла бы понять, что он вернулся за телевизором, решил забрать его на память, долгую или не очень. Или вернулся для того, чтобы ее убить в порыве ревности, но это было не свойственно Дружинину. Хотя он раньше и не пил, но мало ли как воздействует на человеческий организм алкоголь. Может, побуждает к романтическим порывам? Липа поглядела на Стаса, тот пускал во сне пузыри, от которых и не пахло романтизмом. Пахло перегаром, и это было неприятно. Она накрыла Дружинина пледом и села за стол.
Вот лежит ее будущий муж. Этого она хотела, это она и получила. А чего, собственно, Липа хотела? Спокойного семейного счастья, о котором твердит мама? Липа вздохнула. На самом деле она всегда была и оставалась такой романтической дурой, что просто беда. Дружинин несколько скрашивал ее одиночество, возможно, был в нее влюблен, но Липа-то его нисколько не любила! Она испугалась, как решительно призналась самой себе в этом печальном обстоятельстве. И начала признаваться дальше. А там, как в сказке: чем дальше в лес, ужаснее герои.
И один из них – Кудрин. С ним-то какая романтика?! Сплошной бред. А ее, и здесь Стас прав, ее неудержимо тянет к этому человеку! Или все-таки удержимо? Она уже взрослая девочка и должна позаботиться о себе сама. Заглушить романтическую дурь, попросить прощения у Стаса и выйти за него замуж. Как-никак, он прав еще и в том, что она сильная женщина. И она все сможет.
Глупо сидеть и дожидаться своего Героя. Однажды он появляется на горизонте, весь такой интеллигентный и порывистый, и вдруг оказывается, что он Герой совершенно другого романа. А здесь он просто мимо проходил, или ты случайно попала к нему на огонек. И между вами ничегошеньки нет и быть не может. Зато этот, обстоятельный и не романтичный, совершенно не геройствующий, лежит и дожидается, пока закончится этот бред и все станет на свои места.
Липа встала и задернула шторы, за окном стояла непроглядная темень. Зимой сумерки моментально превращаются в ночь. Она включила свою искусственную елку, та благодарно замигала иллюминацией. Серебристая коробка с дорогой туалетной водой, которую так любит Стас, по-прежнему стояла рядом с ватным Дедом Морозом. Она не успела отдать ему подарок! Стас так и не подарил ей подарка! Липа усмехнулась. И в этом чувствуется его дальновидность. К чему разоряться на бывшую невесту?
Если она смирится с этим его маленьким недостатком, то, возможно, они проживут долгую и счастливую жизнь. Липа родит маме внучку, станет толстой и разумной, и Стас будет доволен своей женой. Но будет ли довольна она жизнью с этим человеком? Липа покачала головой, она никогда не станет толстой и разумной. Если он примет ее такой, какая она есть, то они поженятся. Но пусть ни на что разумное с ее стороны даже не надеется! Это будет ее условие. Возможно, тогда она и будет счастлива.
Липа подошла к дивану и присела рядом со Стасом, она потрясла его за плечо.
– Дружинин! Давай поженимся!
– Давай, – пробормотал тот и чмокнул губами воздух, не открывая глаз.
Липа задумалась, может, стоит позвонить и успокоить маму? Пусть говорит своим соседкам, что ее дочь наплевала на феминисток и все-таки выходит замуж. В конце концов, быть феминисткой вовсе не означает быть монахиней! Она по-прежнему станет бороться за права слабого пола, теперь уже с удвоенной силой. Ведь сама Грозовская замужем, говорят, что ее муж вполне приличный человек, достигший определенных высот в научном сообществе.
Она представила себя рядом с Дружининым в белом платье и фате. Картинка получилась интересной, даже очень занимательной, у Липы поднялось настроение, и она улыбнулась. Рядом с собой она увидела задумчивые лица: Евгении Петровны, поджидающей внучку, Эльки, поругавшейся со своим женихом, Маринки Смирновой, которую бросили все три мужа, Вики, так и не сделавшей своего знаменательного интервью, маминых соседок, все еще надеющихся на неблагополучное завершение бракосочетания… Неожиданно для Липы в ее видении промелькнуло грустное лицо Кудрина. Промелькнуло и исчезло так быстро, как будто его там, в ее видении, никогда и не было.