Гадкая мыслишка «Все, что ни делается – к лучшему», как ни странно, успокоила ее настолько, что, вернувшись в постель, она задремала. Пусть узнают, это будет даже хорошо, не придется ничего больше выдумывать и сочинять. Она вообще им чужая, они ей тоже совершенно чужие люди. Жаль, конечно, но не возвращаться же за телефоном? Возможно, в нем уже копается Евгений, или Сережа, или Клементина трагическим голосом читает крамольные эсэмэски. Жалко только Юльку: невооруженным глазом видно, что она ни с того ни с сего влюбилась в этого грузного, большого, доверчивого, как котенок, Аполлинария. Что она в нем только нашла?! Загадка девичьей души.
Засыпая, Анжела неожиданно вспомнила, что связь в поселке у Пародонтовых не действует, за праздничные дни ее вряд ли восстановят, а в эсэмэсках нет ничего крамольного, кроме того, что к ней обращаются как к Анжеле. Она скажет, что это ее псевдоним. Ох, она ничего не сможет им сказать потому, что Клементина вряд ли признается, что брала ее телефон. А Евгений признается! И про псевдоним поверит. В последнюю минуту перед тем, как забыться сном про электричку, рыжая головка мучительно соображала, каким бы образом избавиться от еще одной напасти.
Яркое зимнее солнце, бившее в окно, настроило Анжелу на решительный лад. Если раньше она сомневалась, стоит ли продолжать игру в урюпинскую миллионершу, то теперь все сомнения были отброшены и забыты. Анжела листала толстый блокнот, распухший от вложенных в него бумажек, и вчитывалась в знакомые и незнакомые фамилии.
– Тот или не тот? – спросила она Юльку и сняла с носа ломтик огурца, засунув его в рот.
Анжела делала косметическое омоложение прямо у себя на дому. Юля приехала к ней в обед, как только она встала, и привезла еды, зная, что подруга в магазин ни за что не выберется. Свежие огурцы пришлись как нельзя кстати и заменили клубнику, которую Анжела летом любила укладывать ровными слоями на своем лице. Юля выглядела посвежевшей, похорошевшей и несколько озадаченной. Причиной последнего была Анжела, вознамерившаяся во что бы то ни стало найти давнего приятеля Эдика Стародубцева. Телефон Эдика Анжела хранила, как и координаты всех остальных знакомых, кавалеров и просто приятелей, на всякий случай. Сегодня такой случай как раз и наступил.
Звонить пришлось с Юлькиного мобильника.
– Кто? – прохрипел Эдик осипшим голосом.
– Дама в манто, – хмыкнула в трубку Анжела.
– Понятненько, рыжая. Давно не виделись.
И Стародубцев с ходу принялся флиртовать.
Анжеле пришлось оборвать его на самом пике, когда Эдик добрался до билетов на премьерный показ последней коллекции Валентина Юдашкина. Юлька, услышав, как безжалостно подруга это сделала, громко застонала. Она не знала того, что знала Анжела: вешать лапшу на уши могут не только привлекательные особы слабого пола. Билеты на премьерный показ были коронным крючком Эдика Стародубцева, на который попадались все без исключения адекватные девушки. Анжела тоже попадалась, так что второй раз ее провести было довольно трудно. А в первый… Хихикнув, она вспомнила, что вместо показа Эдик повел ее в «Макдоналдс», объяснив, что забыл приглашения дома и они все равно опоздают. Странно, что он работал не в рекламном бизнесе, куда часто звала его Анжела. Стародубцев водил здоровенный лимузин, взятый в аренду на длительный срок, и зарабатывал на жизнь тем, что катал на презентабельной машине свадебные пары. А на страстной, когда свадьбы не играли, Эдик подрабатывал в похоронном агентстве, благо лимузин был черного цвета. Вот на него как раз и рассчитывала Анжела.
– Договорились! – Она отключилась и подмигнула подруге.
– Действительно, он врал про Юдашкина? – не поверила Юля.
– Стопроцентно.
– А так было похоже, я бы пошла с ним.
– Ничего, – успокоила ее Анжела, – ты с ним поедешь. Дерет только, гад, много. И скидку на старое знакомство не сделал.
– Ничего, Анжел, деньги у нас есть, – вторила ей Юля.
Следующей процедурой была маска из голубой глины сомнительного цвета. Анжела отмокала с маской в ванной, когда Юля наконец-то нашла нужный номер.
– Привет, Лидуся, что делаешь? Третий день пьешь? Вот это да, вот это организм! Тебе можно позавидовать.
Лидуся ответила, что завидовать по большому счету нечему, потому как она за эти три дня поправилась на два килограмма и двести граммов и больше не влезает в коктейльное платье кораллового цвета, а другое, королевского синего, ей еще не принесли. Анжела обрадовалась и попросила одолжить коралловое платье ей. И к платью собрала небольшой ансамбль из вещей, данных напрокат: манто из серебристого песца, которое на самом деле было серым, но жутко гламурным; высокие черные сапоги-ботфорты; длинный белый мохеровый шарф. Шарф особенно вписывался в запрограммированные шашлыки.
Лидуся согласилась все это отдать за две бутылки приличного шампанского (одной ей было мало!).
– Все равно никуда не выйду в ближайшие семь дней, – призналась она.
– У нее тоже есть лучшая подруга, – пояснила Анжела Юле, возвращая той мобильный телефон, – которая не даст умереть от голода.
Юля предлагала свои вещи, но Анжеле они были малы. А привычка меняться нарядами осталась еще с детского дома, когда всех перестали одевать в одинаковую одежду и обрадовали девчонок разнообразием. Лидуся в детском доме не росла, но делилась с подругой охотно. Анжела никогда не оставалась в долгу.
Когда с транспортом и экипировкой было закончено, Анжела взялась за волосы. Они тоже требовали ухода. И попросила Юлю, чтобы та помогла сделать из прямых прядей роскошные локоны.
– Сходила бы к мастеру, – предложила Юля.
– Зачем? – искренне удивлялась Анжела. – Они столько сдерут! А ты все отлично делаешь. Хочешь, я тебя тоже потом накручу?
Юлька отмахнулась длинной челкой и продолжила экономить деньги подруги.
– Остался маникюр и Свистунов, – заключила Анжела, приглядываясь к телефону.
Но звонить ему не пришлось. Он сам позвонил в дверь ее квартиры. Хорошо еще, что Анжела успела предстать перед Свистуновым обновленной и просто раскрасавицей, хотя флиртовать и крутить роман с ним больше не собиралась.
То, что ворвалось и едва не снесло подруг с ног, казалось мало похожим на Виктора Свистунова. Тощий нескладный Дед Мороз в грязном, ободранном полушубке а-ля Санта-Клаус, с длинной белой бородой, из которой повыдирали добрую половину, с бешено вытаращенными глазами…
– Хвост! Хвост! – прокричал Свистунов и промчался в комнату.
– У него еще и хвост? – поразилась Юля.
– Нет никаких хвостов, – презрительно поморщилась Анжела, не желая восстанавливать добрые отношения с приятелем так сразу, и захлопнула дверь, пройдя в комнату.
– Нет?! Уф, хорошо, – облегченно выдохнул тот и распластался на диване.
Комната заполнилась едким запахом гари.
– Что это?! – испугалась Юля, принюхиваясь.