Они направились к широким дверям, выходившим на балкон.
– Ах, – промурлыкала Элоиза, – наконец-то мы одни. – Еще раз посмотрев вокруг и в темный сад внизу, она взяла его лицо в свои ладони и медленно поцеловала.
Впервые она проявила своего рода страсть к нему, но в данный момент это его не интересовало. По крайней мере, его не интересовала она.
– Для чего все это? – спросил Куин, когда поцелуй закончился.
– Просто чтобы напомнить тебе, что наш брак будет чем-то большим, чем союз имен и состояний. Думаю, ты забыл об этом.
Однако совсем недавно его взгляды на то, каким должен быть брак, изменились.
– Когда ты это решила?
Она снова коснулась его щеки, очевидно, не смущенная его холодным тоном.
– О, Куин, мы так давно знаем друг друга. Иногда я думаю, что лучше бы родители держали нас подальше друг от друга, пока не настало время для нашей свадьбы.
Куин согласно кивнул.
– Полагаю, тебе недостает элемента тайны?
– Нет, не совсем. Но иногда я почти верю, что ты думаешь обо мне, как о сестре.
– Нет, не думаю, Элоиза. Но я думаю о тебе, как о друге. – Точнее, так было до последних дней. Куин взял ее руку и отвел от своей щеки. – Как друг, я должен дать объяснения.
Она нахмурила свои изящные бровки.
– Какие еще объяснения?
Куин вглядывался в ее лицо, думая, когда именно он перестал думать о ней, как о потенциальной супруге. Возможно, в тот момент, когда встретил Мэдди Уиллитс.
– Ты сегодня ходила куда-нибудь с Мэдди?
Элоиза вырвала у него руку.
– Я пытаюсь соблазнить тебя, а ты опять спрашиваешь меня о ней?
– Элоиза, она в Лондоне благодаря мне, – ровно ответил он. – Я за нее отвечаю, у меня обязанности…
– Ты не отвечаешь за нее. Она сама отвечает за себя. Не ты погубил ее репутацию. Ты не имеешь к этому никакого отношения.
Это больше не было правдой, но Куин не хотел препираться.
– Хорошо, но расскажи мне, что случилось сегодня.
– Ничего не случилось. Я пригласила ее на пикник, как мы с тобой договаривались, и…
– Мы действительно обсуждали ее приглашение на пикник, – согласился Куин. – Если там будут присутствовать общие знакомые.
– О, Куин, неужели ты не видишь? Ты проводишь с ней почти каждый день. Пойми, сопровождая ее повсюду, ты не помогаешь ей. Кроме того, все прошло хорошо. Она прекрасно справилась.
Он продолжал наблюдать за Элоизой, ища любое проявление неискренности, в чем он начал ее подозревать.
– Вовсе нет, если судить по тому, что я услышал сегодня вечером.
– И что же ты услышал? – спросила она, невозмутимо встречая его взгляд.
Может быть, она говорит правду, предположил Куин, и ничего не знает о циркулирующих слухах. Но впервые он засомневался в правдивости ее слов.
– Я слышал, что она предложила тебе и твоим приятельницам уйти, так чтобы она могла наслаждаться компанией лорда Браммелла и Лайонела Хамфриза наедине.
Элоиза прикрыла ладошкой рот, но в ее глазах не было удивления.
– Не было ничего подобного! Джон и Лайонел были там, ты же знаешь, они всегда посещают подобные встречи, но когда прибыла леди Кэтрин Прентис, мы все пошли посмотреть на ее щенка-сеттера, а Мэдлин оставалась наедине с Джоном и Лайонелом только мгновение. Самое большое – два.
– Тебе не следовало оставлять ее одну.
– Она сама захотела остаться, Куин. Я же не могла силой тащить ее через парк.
– Проклятие, – выругался он. Мэдди лучше всех знала, как поступить. Но что бы она ни сделала, все будет рассматриваться в превратном свете приятелями Элоизы. Остаться наедине с двумя неженатыми джентльменами было хуже, чем просто глупость. А Мэдди не была глупой. Скорее наоборот.
Но то же самое можно сказать и об Элоизе. Он внимательно посмотрел на нее. Если его подозрения были обоснованны, Элоизе было что рассказать. Однако, по правде говоря, его ум не очень-то хорошо работал, когда дело касалось Мэдди, и у него не было доказательств. Не важно, влюблен ли он по уши в Мэдди или нет, он не мог обвинять леди Стоуксли в саботаже, пока не знал наверняка, что она виновна.
– Помни, Куин, через месяц ты уже не сможешь заявлять, что несешь ответственность за бедняжку Мэдди. – Элоиза приникла к нему, и ее короткие светлые кудряшки щекотали его щеку. – Я стану твоей ответственностью.
– Я помню. – Интересно, почему он никогда раньше не видел, как она эгоистична и надоедлива? – Нам лучше вернуться назад, иначе начнут сплетничать уже о нас.
Куин проводил ее обратно к группе ее друзей, и следующий час делил свое внимание между вежливой беседой и наблюдением за дверью в бальный зал. Рейф сказал, что Мэдди приедет на бал. Он произнес еще несколько слов на повышенных тонах, о чем Куин намеревался позаботиться после прибытия мисс Уиллитс.
Наконец, достаточно поздно, так как она, вероятно, долго не соглашалась приехать сюда, прибыла Мэдди со своими родителями. У Куина захватило дух при виде ее, такой роскошной в серо-голубом платье. Он наблюдал, как она осмотрела зал и гостей, и он точно знал, когда она решила, что зря приехала сюда.
– Извините меня, я на минуту, – сказал он, не обращаясь ни к кому в частности, и направился через зал к Мэдди.
Рейф, пользуясь своей военной выучкой, достиг ее первым.
– Добрый вечер, моя дорогая. – Он взял ее за руку. – Так рад, что вы смогли присоединиться к нам сегодня вечером.
Куин предпринял героические усилия, чтобы не показать, что Мэдди на его попечении и не подобает братьям Бэнкрофт ссориться из-за приза. Он остановился подле Мэдди.
– Мисс Уиллитс. – Он улыбнулся, забирая ее руку у Рейфела и поднося к губам. – Вы выглядите… потрясающе.
– Благодарю, милорд, – сказала она, встречая его взгляд и быстро отворачиваясь. – Отпустите мою руку.
Он неохотно выполнил ее просьбу. Казалось, что прошло не несколько часов, а несколько дней с того момента, когда он видел ее в последний раз, и ему хотелось – ему было необходимо – прикоснуться к ней.
– Могу я пригласить вас на вальс?
– Думаю, вам не следует этого делать, – сказала Мэдди, неотрывно глядя на чашу с пуншем на столе с освежающими напитками.
– А я сделаю, – был его ответ.
– Нет.
– Да. – Каждый раз, как Куин спорил с ней, он начинал чувствовать себя так, словно бьется головой о кирпичную стену.
– Лучше сделайте так, как он предлагает, Мэдди, – вмешался Рейф, и в первый раз от него была польза. – Но сохраните один танец и для меня.
Улыбнувшись, она посмотрела на Рейфа.