— Да, мисс Эмма.
Как только Генриетта закрыла за собой дверь. Эмма бросилась обнимать графиню.
— Ты так прекрасно выглядишь, Лекс, — еле выговорила она, потому что ее душили слезы.
— А я чувствую себя такой неуклюжей, — ответила Александра, погладив срой выпуклый живот, когда Эмма наконец выпустила ее из своих объятий.
Теперь, когда прибыла подмога, Эмма была в растерянности: как все рассказать? Ведь с тех пор, как в Хавер-ли появился герцог Уиклифф, у нее самой не было разумного объяснения своих поступков.
— Быстро ты приехала!
— Как только до нас дошли эти отвратительные слухи, мы сразу начали собираться к тебе. Твое письмо успело застать нас, когда мы уже уезжали из Лондона. Викс и Син должны быть здесь к полудню. — Леди Килкэрн сняла шаль и повесила ее на стул. — Эмма, я не знаю, что слышала ты, но…
— Я слышала достаточно, — ответила Эмма, мрачнея.
— Как это могло случиться? — Александра осторожно опустилась на жесткий стул. — Никто, кто тебя знает, не мог себе даже вообразить…
— Не надо, Лекс. Я просто… Я не знаю, что мне делать.
— Раньше я от тебя такого не слышала. — Александра внимательно посмотрела на подругу.
— А последние несколько дней я все время это повторяю. Я не знаю, что на меня нашло.
В дверь постучали. Эмма открыла и увидела на пороге испуганных Лиззи и Джейн рядом с высоким худощавым человеком, одетым во все черное.
— У вас отличная охрана, — сказал он, еле заметно улыбнувшись.
— Милорд, — сказала Эмма, приглашая графа Килкэр-на войти. — Спасибо, девочки. Не уходите из академии без меня.
Элизабет что-то буркнула себе под нос, пятясь и закрывая дверь.
Лорд Килкэрн прошел прямо к окну.
— После всех этих слухов и вашего свирепого стража у ворот я ожидал увидеть здесь нечто вроде будуара.
— Люсьен, ты должен помочь.
— Вероятно, я смогу, если кто-нибудь подробно расскажет мне, что здесь происходит. — Он сел на широкий подоконник. — И предупредите своего привратника, что скоро приедет Олторп. Сомневаюсь, что он будет в таком же хорошем расположении духа, как я.
— Непременно. — Эмма выглянула в коридор и увидела, что не меньше половины всех учениц академии прячется там — если про пятьдесят человек можно сказать, что они «прячутся». Эмма попросила Генриетту и Джулию передать Тобиасу, чтобы он впустил нового гостя, приказала остальным разойтись и вернулась в кабинет. — Может быть, вам будет удобнее в одной из гостиных? — предложила она Александре и Люсьечу.
— С тех пор как мы сегодня утром уехали из гостиницы, я все время вспоминаю о старых креслах, которые стояли в нижней гостиной при твоей тетушке. Они все еще там?
— Конечно! Мне не следовало просить вас ехать так далеко. — Глаза Эммы наполнились слезами. Тетя Патриция никогда не допустила бы такого.
— Да-а, — протянул Люсьен, бросив мрачный взгляд в сторону Хаверли. — Такое впечатление, что мне придется пристрелить Уиклиффа.
— Но не раньше, чем мы выслушаем Эмму, — возразила Александра.
Главное — это академия, напомнила себе Эмма. Академия и ученицы. Ее собственные проблемы не имеют значения, равно как и ее собственное счастье. Правда, иногда, с тех пор как она встретила Грея, ей хотелось, чтобы было наоборот.
Они спустились в гостиную, и Александра с удовольствием устроилась в старом мягком кресле. Смеясь, Люсьен принес еще одну подушку и сел на подлокотник, взяв жену за руку. Лорд Килкэрн был известен своим тяжелым характером, но Эмма заметила, что он очень изменился. Любовь, очевидно, умеет творить чудеса со всеми, подумала Эмма, но к ней это, пожалуй, не относится.
— Мне так удобно, что я готова провести в этом кресле весь месяц, — заявила Александра. — Рассказывай, что случилось.
Вздохнув, Эмма начала с того момента, как сломалась карета Уиклиффа, и закончила запиской, которую он прислал ее ученицам, опустив лишь эпизоды, когда целовалась с Греем и занималась с ним любовью. Это касалось только ее, и этого уже не исправишь. Она просила помочь ей сохранить академию, а не ее разбитые мечты о самоуважении и о Грейдоне Брэкенридже.
— И из всего этого сплетники сделали вывод, что ты — Далила и Иезавель [15] в одном лице? Чего-то не хватает, — сказал граф, когда Эмма закончила свой рассказ.
— Что вы имеете в виду? — Эмма надеялась, что никто не заметил, как она покраснела.
Внезапно дверь распахнулась, и в гостиную ураганом ворвалась черноволосая женщина в лиловом платье и заключила Эмму в объятия.
— Где этот чертов Уиклифф? Я застрелю его!
Оказывается, герцог был в гораздо большей опасности, чем он предполагал.
За женщиной в комнату вошел мужчина, года на два или на три моложе Килкэрна и примерно такого же телосложения.
— Этот страж у ворот стал еще более угрюм, чем я его помню, — сказал он, сбрасывая на кресло кучу одеял.
— Лорд Олторп, — ответила Эмма, пытаясь вырваться из объятий Вике и сделать реверанс. — А это, очевидно, Томас?
Маркиз усмехнулся, и выражение его лица из сурового сделалось добродушным.
— Ясное дело.
Он протянул нарядный сверток жене, и леди Олторп пришлось, отпустив Эмму, взять на руки сына.
— Томас, познакомься с другой своей крестной матерью.
Эмма, откинув кружевной уголок, увидела большие карие, сонно моргавшие глаза. Томас Графтон, малютка виконт Дартингем, сладко зевнув, высвободил из одеяла крошечные кулачки.
— Господи, Виктория, — прошептала Эмма, — какой прелестный ребенок!
— Да, пока не проголодается, — снисходительно улыбнулся маркиз. — От его кошачьих концертов дрожат стекла в окнах.
Викс засмеялась.
— Это неописуемо, — сказала она, но тут же стала серьезной. — Полагаю, мы пропустили некоторые детали твоего рассказа, но все это началось, насколько я понимаю, с пари Уиклиффа, не так ли?
Эмма вздохнула. Как же мало времени ей удалось насладиться встречей со старыми подругами и забыть обо всем! Впрочем, когда она смотрела на маленького Томаса, у нее мелькнула мысль: а как будет выглядеть их с Уиклиффом ребенок?
— Да, пари и… чья-то интерпретация наших дальнейших совместных действий, — подтвердила она, стараясь отделаться от неуместных сейчас мечтаний.
— Ты не могла бы выделить главное? — Виктория отдала сына Синклеру, чтобы снова обнять Эмму. — Мне больно на тебя смотреть: ты выглядишь такой огорченной.