Сент несколько мгновений смотрел на нее.
— И ты заслужила это, я думаю, — произнес он тихим голосом и протянул ей ключ. — Мои поздравления.
Она нахмурилась, но взяла ключ из его пальцев — не столько потому, что это позволяло ей убежать, вздумай он запереть ее здесь, но и потому, что ей хотелось прикоснуться к нему.
— Вы дарите мне старый дом? — с сомнением спросила она.
Сент покачал головой.
— Я дарю тебе новый приют для сирот.
У Эвелины перехватило дыхание.
— Что?
— Полностью меблированный, в любом стиле, который ты только выберешь. И со штатом, целиком укомплектованным по твоему усмотрению, хотя я буду вынужден возражать против дальнейшего пребывания в должности миссис Нейтам.
Эви смотрела на него во все глаза, крепко сжимая в руке ключ. В этом не было никакого смысла. Он наконец избавился от обязательств перед ненавистным ему заведением и тут же обзавелся еще одним.
— Но по… почему?
— Я поговорил с Принни, но он отказался менять свои планы на следующий же день после того, как объявил о них, опасаясь повредить своей репутации. Я обнаружил, что очень трудно убедить правителя страны, даже регента, выполнить твою просьбу, если проклятый вопрос уже попал в газеты.
— Но вы ненавидели приют. Зачем же было заниматься этим?
Легкая улыбка коснулась его чувственного рта.
— Я обещал тебе, что все исправлю.
Эвелина наконец-то перевела дух, но теперь ее сердце колотилось так сильно, что она боялась, как бы Сент не услышал.
— Значит, вы сделали это, — и она обвела рукой просторное старое здание, где они находились, — ради… меня?
— Да.
О Господи.
— Не знаю даже, что и сказать, Сент. Это так… необычно.
Он склонился к ней.
— Однако, — промолвил он, и в его зеленых глазах мелькнула тень прежнего цинизма. — Это уже кое-что. Я вижу это по твоему лицу.
И только тогда она поняла, что именно в нем изменилось за последние несколько дней: исчез обычный, глубоко въевшийся цинизм. И это больше, чем что-либо другое, поразило ее.
— Я всего лишь надеялась, что вы станете делать это ради детей, а не ради меня…
— Проклятие, Эвелина! — взорвался он. — Разве каждый поступок должен совершаться из правильных побуждений? Но можно ли считать правильным, если у меня вовсе нет никаких побуждений? Я очень устал и, боюсь, слегка запутался, так что, пожалуйста, объясни, почему мне не следовало делать этого ради тебя.
— Я…
— Объясни, почему ты считаешь, что не заслуживаешь этого, — перебил он, подступая на шаг ближе. — Ты ведь это собиралась сказать?
— Сент, это…
— Объясни, почему это не должно быть ради тебя. — Он взял ее лицо в ладони. — И объясни, почему ты не должна отблагодарить меня и почему я не могу поцеловать тебя прямо сейчас.
Он слегка коснулся губами ее губ.
— Я очень благодарна, — вымолвила она, используя все свое слабеющее самообладание, чтобы не обнять его за плечи. — Так благодарна! Только…
— Тысяча чертей, ты терзаешь меня, — прошептал он возле ее губ.
Эви больше уже не могла отвечать на его вопросы. Она была слишком поглощена ответом на его поцелуй.
Но вещи есть, действительность которых
Прекрасней лучших вымыслов людских,
Пленительней, чем всех фантазий ворох…
Байрон. Паломничество Чайлд Гарольда. Песнь IV [19]
На обратном пути Эвелина была гораздо разговорчивее. На мгновение у него даже мелькнула мысль: не напомнить ли, что она клялась не разговаривать с ним? Но ее воодушевление было слишком возбуждающим, чтобы положить ему конец. И кроме того, если бы он напомнил ей про обет молчания, она могла бы вспомнить, что убежала из дома из-за намерения брата выдать ее замуж за болвана Кларенса Алвингтона.
— Вы думаете, мы сможем разделить бальный зал на небольшие классы? — спрашивала она, прямо-таки подпрыгивая на скамейке.
Мгновение Сент любовался ее грудью.
— Я предоставляю финансы, — протянул он. — Вы принимаете решения. Если вам надо что-нибудь уладить, скажите мне, и я разберусь.
— Вы ведь понимаете, как дорого это будет стоить, верно? Он слабо улыбнулся, приятная теплота охватила его.
— А вы?
— О, я знаю, предстоит огромная работа, — ответила она. — Но если я найму нужных людей, думаю, мне удастся с этим справиться.
Итак, она по-прежнему собиралась держать свою деятельность в секрете от родственников. Некоторое время Сент сосредоточился на управлении лошадьми. Ангельски прекрасная, состоятельная Эвелина — настоящая находка для семьи Алвингтона. А присущие ей чистота, кротость и послушание позволяли братцу использовать ее как козырь в своих сделках. Но конечно, лишь до тех пор, пока кто-нибудь не положит этому конец.
— Я уверен, что вы справитесь, — согласился он. — Но я не это имел в виду.
— А что же?
— Все имеет свою цену, Эвелина, — сказал он, взглянув на нее. — Вы ведь не думаете, что я потрачу свыше двадцати тысяч фунтов просто так?
— Но… но вы ведь сказали, что сделали это ради меня, — запинаясь пробормотала она.
От прозвучавшей в ее голосе боли у него перехватило дыхание.
— Да, это так, — с трудом вымолвил он. — Но ничто не дается даром.
Она вздернула подбородок.
— Так какова же ваша цена, Сент?
— Откройтесь своей семье.
Кровь отхлынула от ее лица, и Сент подумал, что она потеряет сознание. Он уже хотел подхватить девушку, если та начнет вываливаться из коляски. Возможно, это совсем не для ее пользы, говорил он себе, но совершенно определенно для его собственной. Если репутация мисс Раддик пострадает, она достанется ему.
— Что вы сказали?
— Вы слышали. — Он взглянул через плечо на служанку-телохранителя. — Скажите своей семье, что вы вознамерились тратить свое время и деньги на сиротский приют. Что благодаря вашей упорной работе и пожертвованиям детей переводят теперь в гораздо лучшие условия. Теперь о них будут заботиться еще больше. И скажите им, что вы и впредь собираетесь посвящать свое время этому благородному делу.
— Сент, я не могу, — задыхаясь пробормотала она. — Вы не понимаете. Виктор начнет…
— Вы можете не упоминать обо мне, но должны сказать им, чем занимаетесь.
— Я не могу!
— Тогда я откажусь от своего предложения.