Он скатил генератор в воду и поковылял на базу. С этими мудрецами еще можно потягаться, главное, чтоб врасплох не захватили, а вот с пятнистыми ребятами в горах будет сложно, на таких ногах даже с «Вирой» далеко не удерешь и если рванешь при них колечко, не пощадят… Открывая дверь, Герман ощутил, как в лицо пахнуло теплом и совершенно отчетливым запахом хорошо зажаренного мяса с луком — нормальный и желанный запах ожившего дома…
И мгновением позже, перенося ногу через порог, увидел возле плиты Агнессу. Она кухарила, как у себя дома, невозмутимо и с проворностью заправской хозяйки одновременно делала сразу несколько дел — посматривала в духовой шкаф, что-то искала в открытом шкафу и рядом стояла еще плошка с теркой и очищенной морковью.
— Вот так встреча! — нарочито весело сказал Шабанов. — Здравствуй, Ганя.
Она улыбнулась, что-то обронила, глянув мельком, словно расстались пять минут назад — Герман не расслышал.
— Говори громче! Я старый глухой человек! Это ее рассмешило, и все-таки она приподнялась на цыпочки и прокричала в подставленное здоровое ухо:
— Садись за стол, сейчас будет готово! — и опять засмеялась. — Твое любимое блюдо, мясо по-французски!
Ему действительно нравилось приготовленное по такому рецепту мясо, но ел он его раза два-три, на свадьбах и праздниках у друзей, и чтоб отнести к любимым блюдам, по крайней мере, надо было есть его почаще. Вот жареная с чесноком картошка, это да… Но дареному коню в зубы не глядят. Коль ей так хочется — пожалуйста…
— Обожаю! — воскликнул он, отметив, что Агнесса на сей раз явилась без восточного наряда, в ярко-желтом, шуршащем комбинезоне и волосами, связанными в легкомысленный пучок. И лицо, наконец-то, рассмотрел — слегка удлиненное, с высоко поднятыми, выгнутыми бровями и чуть великоватым, но типично греческим носом. Во всем облике ее проглядывало благородство, и она потянула бы, пожалуй, на светскую львицу, однако все портила простота и детскость выражения ее лица. Она гримасничала, сопровождая всякое свое действие, будто подчеркивая его чувственной мимикой: так обычно ведут себя девочки-подростки, еще не вертевшиеся у зеркала и не испробовавшие материнских украшений и нарядов.
Или психически больные в Белых Столбах, куда однажды пришлось отвозить зама по тылу с белой горячкой.
А на вид — лет двадцать, не меньше…
Она открыла духовку и выхватила оттуда противень со скворчащим мясом. «И когда она успела прожарить его? Отсутствовал я всего-то четверть часа…»
— Ты откуда здесь взялась?
Агнесса ни с того, ни с сего расхохоталась, и Герман вспомнил пословицу бабушки: смех без причины, признак дурачины…
— Откуда и ты!
— Я приплыл на лодке!
— И я тоже!
— Случайно не на белой шлюпке?
Это ее развеселило еще больше, однако закатываясь от смеха, она случайно коснулась противня и обожгла пальчик.
— Ой!.. На самой белой-пребелой!
Похоже, у нее было запоздалое развитие, точнее, отставание в развитии, причем, значительное, и родители ее жалели, наряжали красиво, чтобы не отличалась от сверстниц.
— Признайся честно, — потребовал он. — Вчера, когда я плыл по озеру, это ты в моей лодке была?
— А ты заметил, да? Заметил? — обрадовалась и затанцевала. — Я боялась, не заметишь! А тебе понравилось земляничное мыло?
«Ведь точно она была! — про себя изумился Герман. — Откуда бы ей знать, что я в лодке нашел?»
— Спасибо за мыло! Очень кстати! — он немного помедлил, отвернувшись и пережидая приступ боли в голове, и спросил: — Это ты привязала мне к руке прибор?..
— Я! — поторопилась она с признанием. — Это я!.. Потому что ты меня обманул!
— Как же я тебя обманул?
— А так! Ты сказал, принцесса погибла в самолете! А она оказалась с тобой!.. И еще обманул, что это не настоящая принцесса, а прибор, который так дурно пахнет.
— Откуда ты узнала? Кто тебе сказал?
— Дедушка… Глупая, говорит, этот летчик обманул. Принцесса у него не человек, а такая штука, которая делает самолет невидимым.
— Догадливый у тебя дедушка, — похвалил Шабанов, мысленно теряясь: если ее дед охотится за прибором, или она сама охотница, то что же не стащить «Принцессу»? Ведь ничего не стоило!
Или он сам кольцо во сне надел, опасаясь ее? И тогда она убралась, не солоно хлебавши?..
— Ты мне кольцо на палец надела? — спросил он.
— Конечно я! — с удовольствием призналась. Ты же ее так любишь!
— И жгутом привязала к руке?
— Привязала… Чтобы во сне случайно не выдернул колечко и не взорвался.
Спрашивать, откуда ей известно о таких подробностях устройства «Принцессы», после таких заявлений не имело смысла.
Вообще-то трудно было представить себе Ганю в роли похитительницы, вряд ли слабоумную пошлют на такое ответственное дело. А вот свести его с ума — лучше исполнителя не найдешь. Все ее внезапные появления, попадания в десятку — и с молоком, и с мылом, и французским мясом, а если учесть белую шлюпку, которая провела его сквозь убийственные пороги…
Но что они хотят?! Что за странная логика у них?..
Она расставляла приборы на столе, доставая их из шкафчиков. Будто век тут хозяйничала.
— Почему же не разбудила меня? Там, в лодке?..
— О-о! — пропела Ганя со смехом. — Ты так крепко спал! Пушками не разбудишь! Я хотела пробудить, брызгала водой, щекотала нос и губы лентой…
— Лентой?
— Да-да, лентой от шляпки!.. Ты не проснулся. И я любовалась, как ты спишь, — она на миг смутилась. — Это нехорошо — смотреть, как спит мужчина. Маменька говорит, совсем стыдно… Я забыла и смотрела! О, это был богатырский сон!
— Храпел?
— Нет-нет, очень тихо спал! И как крепко! — она закончила сервировку стола тем, что положила рядом с тарелкой белую, накрахмаленную салфетку. — Прошу к столу, Герман! Сними свою ношу и садись!
«Ага, сейчас, разбежался!» — подумал он, однако сказал иное и совсем серьезно:
— Это не ноша, Ганя… Это НАЗ.
— Малямба? Что такое — малямба?
— Такой специальный заплечный корсет, — объяснил он. — Исправлять позвоночник.
— Тебе нужно исправлять?
— Ну да! У меня с детства искривление, вот и ношу.
Бабка Шабаниха еще говорила — дураку дураково говори, скорее поймет…
— Но оружие ты можешь не брать за стол! — ей нравилось кричать ему в ухо. — Здесь нечего опасаться. Вокруг друзья! Когда ты спал, был очень доверчивый…