— Телефон на даче? — переспросила она. — Да, там есть телефон. Я вам сейчас номер скажу.
Лайма полезла в сумочку, достала записную книжку, и тут из нее вылетела бумажка, которую она недавно разрисовала фломастером под «желтый шарф». Яркая бумажка резанула взгляд и спланировала прямо Рае под ноги. Она наклонилась и подняла ее. И спросила:
— Что это у вас такое.., смешное?
— Так, — Лайма пожала плечами. — Это я изображала. Узорчик на ткани.
— Надо же. Бывает же такое.
— Что бывает? — насторожилась Лайма.
У нее внезапно засосало под ложечкой. Как будто предстояло сдавать экзамен, а она всю ночь просидела над билетами, и голова чугунная, и в желудке тянущая пустота.
— У моей мачехи было такое платье. Ну в точности такое. Оно у нас на даче висит в шкафу. Алексей отчего-то не хочет его выбрасывать.
— Платье вашей мачехи? — шепотом повторила Лайма. — Нет. Не может быть.
— Я ее почти не знала, потому что меня после маминой смерти сразу отправили к бабушке в Смоленск. А Алеша остался с отцом и с мачехой. Они, кстати, отлично ладили. Он ее очень любил и, когда мачеха с отцом погибли, горевал сильно.
Лайма стояла и тупо смотрела на нее, не в состоянии сформулировать ни одного вопроса. Она не могла говорить. И думать не могла. И ничего не чувствовала — вообще. Именно в этот момент в ее сумочке запищал мобильный телефон. Он пищал, а она не обращала на него внимания.
— Лайма, — робко сказала Рая. — Вас вызывают.
— А? Что?
Лайма очнулась, достала телефон и нажала на кнопку.
— Извините, — с трудом выговорила она. — Это я завела будильник. А у него звонок совсем другой. Не похож на телефонный. Там другая мелодия. Вот я ее и не узнала.
И замерла с открытым ртом. Она внезапно поняла, что разгадка все это время была у нее под носом. А она все прохлопала!
— Лайма! — Рая не знала, что и думать. — Что у вас случилось?
— У меня случилось.., всякое. Вы можете мне сказать, как позвонить на дачу? И как туда доехать, хорошо? Я поеду.., прямо сейчас.
— Конечно, поезжайте. Но лучше сначала позвонить. Я не думаю, что Алексей отправился именно на дачу. Он сказал, что у него деловое свидание. И у Павлуши моего машину напрокат взял. Он иногда берет ее, когда едет на важную встречу.
— Белая? — спросила Лайма.
— Кто?
— Машина. Машина вашего мужа — белая? И большая?
— Да, большая и белая, с тонированными стеклами.
На лестничную площадку Лайма вышла на негнущихся ногах и ступала так осторожно, точно боялась расколоть хрустальные туфельки. Остановилась между этажами и набрала номер Шаталова. Он имеет право знать.
— Геннадий, — проговорила она в трубку, когда услышала его голос. — Это Лайма Скалбе.
Он даже не спросил, почему она снова превратилась в Лайму — почувствовал по ее голосу, что случилась беда.
— Я вам нужен? — спросил он.
— Да. Очень.
Она стала объяснять ему, как проехать на дачу Болотова, и он постоянно повторял:
— Я знаю. Понял. Я прекрасно ориентируюсь. Буду там через полчаса.
— Только не вздумайте соваться один! — испугалась Лайма. — Дождитесь меня. Я приеду с человеком.., специально обученным.
— Вместо овчарки, что ли? — буркнул Шаталов. — Ладно, обещаю. Буду ждать вас и обученного человека.
Он отключился, и Лайма побежала вниз по ступенькам — все быстрее и быстрее.
— Иван! — закричала она, ворвавшись в салон автомобиля, словно обезумевшая птица. — Это ужас, форменный ужас! Я знаю, кто похитил Нику Елецкову и мою подругу Соню!
Индифферентный Медведь удивился и спросил:
— А почему тогда ты плачешь?
— Потому что это мой будущий муж!
— А ты разве собираешься замуж? — обалдел Медведь. Потом подумал и добавил:
— Не может быть.
— Может, может, Иван! Я это поняла, когда у меня будильник зазвонил. Я все сразу поняла! Болотов Соньке свидание назначил возле метро. Но, чтобы не попасть под подозрение, должен был обеспечить себе прикрытие. Он заехал за мной на работу и якобы повез ужинать. А сам завел будильник в мобильном телефоне. Когда будильник сработал, он телефон сразу выключил и к уху приложил — как будто ему кто-то позвонил, понимаешь? А Соню мы встретили случайно, она в тот вечер еще кучу свиданий назначила до встречи с Болотовым — улаживала разные проблемы.
— Нет, — честно признался Медведь, выруливая на шоссе. — Ничего не понимаю.
Светофоры в честь позднего времени мигали желтыми глазами и не мешали мчаться с захватывающей дух скоростью.
— Ну как же ты не понимаешь?! — закричала Лайма. — Он всегда Соньке нравился! Но мне и в голову прийти не могло, что она согласится с ним встретиться. Мы ведь такие подруги!
У нее все тело ходило ходуном — и ноги, и руки, и даже голова тряслась, норовя клацнуть челюстью и прикусить Лайме язык. Она изо всех сил старалась подавить дрожь, зажимала пальцы между коленей и с силой вдавливала затылок в спинку сиденья.
— Он сам с собой в пятницу по телефону разговаривал! Не было никакой китайской делегации. Ему нужен был предлог, чтобы высадить меня посреди дороги. Он высадил и поехал к сестре — позаимствовать большую белую машину с тонированными стеклами. Вернулся на ней к метро уже к назначенному времени, подобрал Соню и…
— Что — и? — спросил Медведь, который никогда не бросал фразы на середине. — Убил ее, да? И спрятал тело.
— Наверное. И шарфик ей подарил из того же материала, что и платье его мачехи. Вот почему Соня так долго болталась возле метро. Сначала она встретилась с Государевым, потом с Агашкиным, а потом… Потом ее увез Болотов. Поверить не могу!
— Это детская травма, — со знанием дела заявил Медведь. — Адвокаты так потом и скажут.
— Про травму я ничего не знаю, — простонала Лайма. — Ничегошеньки! Он всегда казался мне образцом здравого смысла, эталоном нормальности! Иван, вот скажи: разве можно жить с маньяком и не понять, что он маньяк?!
— Можно, — кивнул головой Медведь. Его непрошибаемое спокойствие странным образом успокаивало Лайму, хотя в самом начале ей даже хотелось его стукнуть. — У них часто бывают счастливые семьи. Я читал про это.
— Я собиралась создать счастливую семью с убийцей!
— А зачем он похитил Нику Елецкову? — пробубнил Медведь. — Зачем она ему понадобилась?
— Я не знаю!
— А почему ты решила, что он сейчас на даче?