К утреннему завтраку, против Дилиного испуганного ожидания, вышла довольно приятная блондинка, да еще и с голым пузом. Правда, слегка голым – оставалась меж поясом узких джинсиков и стильным коротким пуловером маленькая полоска гладкой, чуть загорелой кожи. Красиво, конечно, и даже офисным неприличием не попахивает, будто так и положено здесь ходить. Причем одной только Ларе. Раз у нее тут особое положение. А на других это положение, похоже, не распространяется. Диля это обстоятельство сразу для себя и уяснила без лишнего удивления, как само собой разумеющееся.
Усевшись на диван перед чашкой кофе, Лара поглядела на Дилю несколько равнодушно, моргнула серыми глазами. Ни удивления, ни улыбки на лице – ничего. Только пухлые губы чуть выгнулись уголками вниз, то ли от недовольства новым человеком, то ли просто из капризности. Кого-то она этим капризным выражением лица Диле сильно напоминала, актрису какую-то или певицу…
Небрежно прихватив в ладонь чашку вместе с блюдцем, Лара откинулась на спинку дивана, грациозным жестом вытянула перед собой длинные, обтянутые джинсовой тканью слегка полноватые ножки, снова глянула на Дилю чуть припухшими глазами. Без раздражения глянула, но и без интереса. Отхлебнула кофе, задумалась, будто пыталась оценить его на вкус. И вдруг Диля поняла, просто ясно увидела, на кого эта Лара своим гладким и капризным лицом похожа! На Бритни же Спирс! На любимую певицу! Ну чистая же Бритнюха, ну просто один к одному! Она даже улыбнулась радостно и немного облегченно, будто это обстоятельство давало ей некие преимущества.
– Лар… Это Ирина Григорьевна вместо себя привела, ей в больницу пришлось лечь, – присаживаясь рядом с Ларой, торопливо пояснил подоспевший к завтраку Семен Максимович. – Она так просила за эту женщину, Лар… У нее документы в порядке, я проверял! И регистрация есть. Ну, я и взял, раз она просила…
– А чего ты оправдываешься, Сём? Взял и взял. В чем проблема-то?
– Так она ж того… Вроде как мигрантка. Оттуда, из Средней Азии.
– Да я вижу, что не из Прибалтики… И что? Ты думал, я ногами на тебя затопаю, Сёма? Изойду пеной национальной спесивости? Щас! Хорошо же ты обо мне думаешь…
Голосок у Лары тоже был капризный, слегка с ленцой. Но чувствовалось, что голосок этот при определенных обстоятельствах может и скрежетом металлическим прозвучать, и плетью ударить.
– А с Ириной Григорьевной что, Сём?
– Да я не знаю, что с ней. Она не сказала.
– А ты конечно же не спросил.
– Ну, знаешь! Я вовсе не обязан! Если я каждого о таких вещах спрашивать буду!..
– А надолго она в больницу легла? – резко, но спокойно перебила Семена Максимовича Лара, будто и не замечая его всплеснувшегося вдруг недовольства.
– На месяц примерно… – торопливо ответила за начальника Диля и улыбнулась робко. – А может, и больше. Смотря, как операция пройдет. Но вы не волнуйтесь, я буду хорошо работать, я буду стараться… Я…
– Как зовут? – потянувшись губами к чашке, перебила ее Лара. Хлебнув большой глоток кофе, закрыла глаза удовлетворенно.
– Кого? Меня как зовут? – уточнила на всякий случай Диля.
– Ну да. Надеюсь, меня ты уже знаешь, как зовут.
– Я… Я Диля… Ой! То есть, извините, меня Диной зовут! Диной конечно же!
– Вкусный кофе варишь, Дина. Молодец. Ты таджичка? Или узбечка?
– У меня мама русская.
– Что ж, понятно. А папа не юрист, я на деюсь?
– Нет… Почему юрист? Он врачом был…
Лара дрогнула уголками пухлых губ, вскинула на нее прелестно-ленивый, чуть насмешливый взгляд. Однако не было в этом взгляде для Дили ничего обидного – она так почувствовала. Да и не насмешливость это была, а просто неловконькая досада на то, что не оценила Диля расхожей, давно уже обросшей седой бородой шуточки про папу-юриста. Потому и растерялась немного. И ничего лучшего не нашла, как повторить:
– Я буду очень стараться, Лариса… Как вас по отчеству?
– А у нас тут нет отчеств, у нас полная демократия. Я – Лара, ты – Дина. И давай ко мне на «ты». А насчет старания… Что ж, старайся, Дина. Посмотрим на тебя. Мы все тут стараемся, как можем.
– А как твой отец, Лар? – заботливо подсунулся к ней Семен Максимович. – Лучше ему?
– Да. Вроде лучше. Из больницы выписали. Хотела его с собой сюда привезти, а он – ни в какую. Говорит, климат ему здешний не подходит. Хотя врачи наоборот говорят. В общем, не уговорила я его.
– Ты? И не уговорила? Странно, странно… Мне казалось, что нет в мире такого человека, которого ты не смогла бы уболтать.
– Да ладно, Сём! Не льсти мне. Лучше скажи – где можно хорошую няньку найти?
– Няньку? Откуда я знаю? У меня такой проблемы пока нет, бог миловал! Погоди, ты же вроде находила для Машки няньку!
– Да она сбежала, Сём… От моей чингис-ханки кто хочешь сбежит. Она и в детском саду успела уже поколотить кого-то, пока меня не было. И сама же забастовку по этому случаю объявила. Не пойду, говорит, туда, и все тут. Я за этот сад бешеные деньги плачу, а она – не пойду… Сегодня утром кое-как ее туда спровадила. Воспитательница полчаса плакалась, рассказывала, как Машка ей хамит. Ну вот что с ней делать, а? Я хотела ее от домашнего воспитания оторвать, чтобы она там общалась да развивалась, а она еще капризнее стала… И нянька, как назло, ушла.
– Так пусть свекровь с ней сидит! Она ж ей родная бабушка! Если вы с Гришкой развелись, это еще не значит, что…
– Нет, Сёма! Этот вариант исключается! – резко вздернула перед его лицом ладонь Лара. – Эту гребаную интриганку я и близко к ребенку не подпущу!
Прозвучало это на фоне Лариной прелестной лености довольно неожиданно, Диля вздрогнула и обернулась от стола, где нарезала большим ножом сыр. И поразилась метаморфозе, которая мгновенно произошла с Ларой. Нежной и обаятельной Бритни Спирс больше не было. Сидела на диване большая злая кошка с длинными отточенными коготками, напряженная, уверенная в своей злобной решимости напасть, впиться зубами, загрызть до крови. Теперь понятно, почему они тут все от одного только имени Лара в священный трепет приходят.
– Ну, не заводись, не заводись, – осторожно погладил ее по коленке Сёма. – Я ведь просто так это предложил, не подумавши. Прости, прости, Ларочка…
– Чего ты так на меня уставилась, Дина? Я тебя испугала? – тут же полетел в лицо Диле резкий вопрос.
– Да нет… – торопливо пожала она плечами, отвернувшись.
– А у тебя, Дина, дети есть?
– Да. Есть. Мальчик. Ему шесть лет.
– А он где сейчас? С кем?
– Да ни с кем… Один дома сидит.
– Как один?
– А кому с ним сидеть? У нас здесь никого нет. Ни друзей, ни родственников.
– И… тебе не страшно? Ты за него не волнуешься разве?