— Нелька, зараза, сама своим гостям открывай! — и пошлепала в глубь квартиры, лениво покачивая аппетитными бедрами.

Маркиз постоял еще с минуту в коридоре, и наконец из-за полуприкрытой двери высунулись всклокоченная каштановая шевелюра и один карий глаз.

— Это кто ж это? — осведомилась Нелли. — А, это ты! — Она окончательно проснулась и резко поскучнела. — Притащился все-таки! Я-то надеялась — адрес забудешь!

— Разве тебя можно забыть? — галантно проворковал Леня.

— Завянь, — огрызнулась девица, — от тебя одни неприятности! Еще в такую рань притащился!

— Уже первый час! — ответил Маркиз назидательно. — Кто рано встает, тому Бог подает!

— Первый час! — передразнила Нелли. — А мы знаешь, когда ложимся? Работа у нас ночная. Короче, чего тебе надо?

— Так и будешь меня держать на пороге?

— Ладно, заходи! — Нелли пошире открыла дверь, и Маркиз вошел в ее комнату.

Почти половину этой небольшой комнатки занимала тахта, огромная, как армейский полигон. Кроме тахты имели место платяной шкаф, тумбочка с телевизором и низкий комод, на котором в ряд сидела многочисленная компания меховых собак, медведей, слонов, кошек и прочих мягких игрушек уже совершенно загадочных пород.

Хозяйка комнаты, как и ее подруга, заспанная и растрепанная, накинула поверх короткой ночной рубашки шелковый халат, пару раз с остервенением прошлась расческой по каштановым волосам и, уставившись на Маркиза, обратилась к нему коротко и выразительно:

— Ну?

— Кофе бы, что ли, предложила! — протянул Леня, оглядываясь.

— Перебьешься! — Нелли явно не грешила гостеприимством. — Говори, чего надо!

— Солнышко, ну что ты такая неласковая? Ты ведь говорила мне, что Гена тебе не нравится?

— Козел и садюга! — Нелли была лаконична и решительна.

— Хочешь ему свинью подложить?

— С этой сволочью играть опасно, можно доиграться. Он с виду такой приличный и воспитанный, прямо как банкир какой-нибудь, а в глаза посмотришь.., сразу ясно: такой убьет — глазом не моргнет!

— Вот именно, — Маркиз деланно зевнул и потянулся, — убьет... Если узнает, что ты мне свой адрес дала и про него рассказала — точно убьет. Не за болтливость даже, а просто из гигиенических соображений — чтобы концы обрезать.

— Ну ты и сволочь! — испуганно вскрикнула девица. — Неужели стукнешь ему?

— Если договоримся — никто ничего не узнает, да еще и подлянку ему устроишь.

А это ведь приятно, разве нет?

— Ну ты и паразит, — удивленно протянула Нелли, — не лучше Генки!

— Жизнь такая, — Маркиз виновато улыбнулся, — все мы не ангелы. Ты тоже, девочка моя, не сестра милосердия. Не согласилась бы мою подругу изображать — не влипла бы во все эти неприятности.

— Ага! — проворчала Нелли. — У Генки, у него попробуй откажись... Короче, говори, чего тебе от меня надо, да проваливай скорее, пока сам на Генку не напоролся.

— Ну, это навряд ли, — Леня усмехнулся, — сама же только что говорила, что работа у вас ночная и в такой ранний час гостей не бывает! Ладно, слушай, что нужно сделать! Гена, когда к тебе приходит, сотовый телефон куда кладет?

— Когда как, — Нелли пожала плечами, — когда на тумбочку, когда на пол возле тахты, чтобы недалеко тянуться, если зазвонит...

— Вот дождешься, когда он выйдет ненадолго — в ванную там или еще куда, — и к нему в сотовый, под крышечку, которой батарейки закрыты, запихнешь вот это, — он осторожно протянул девушке крошечную металлическую крупинку, — она там прилипнет. Потом крышку закроешь, и все дела.

— А если он меня застукает?

— Не застукает, — Маркиз посмотрел на Нелли выразительно, — ты девушка ловкая.

В случае чего скажешь — взяла мобильник, хотела бабушке позвонить.

— Сам ты бабушка! — огрызнулась Нелли.

— Это ты зря, — Маркиз усмехнулся, — еще дедушкой обозвать — я бы стерпел, а вот бабушкой — это уж слишком! Это голословное обвинение. Если хочешь, могу тебе представить убедительные доказательства, что я не бабушка.

Нелли окинула Маркиза заинтересованным взглядом и неторопливо направилась к тахте.

* * *

Лиза Белохвостикова очень дорожила своей работой.

Имея от природы не слишком выдающиеся способности, слабенькую память и более чем заурядную внешность, она кое-как закончила Институт культуры и просидела несколько лет в маленьком литературном агентстве, куда ее пристроила по знакомству двоюродная сестра. Лизина работа заключалась в том, что она звонила в несколько московских издательств и сообщала, что автор Семиносов написал новую детективную повесть, а писательница Троеухова — новый любовный роман.

Московский издатель выслушивал радостную новость и предлагал купить повесть за пятьсот рублей, а роман — за семьсот.

Лиза робко благодарила и звонила авторам, чтобы обрадовать их столь щедрым предложением. Авторы почему-то не радовались.

Лиза не умела выбивать деньги из издателей, не умела работать с авторами, ни разу не нашла ни одного нового имени и не заключила хоть сколько-нибудь выгодного договора. Кроме всего прочего, она умудрялась забывать о половине необходимых звонков и пропускать самый важный пункт контракта.

Авторы на нее сердились, а Лиза хлопала белесыми ресницами, всхлипывала красноватым носиком в мелких угрях, и все продолжалось по-прежнему.

Наконец, когда она умудрилась перепутать издательства и послала вместо любовного романа по электронный почте монографию о размножении ленточных червей, а единственный экземпляр любовного романа стерла в компьютере, добросердечный начальник предложил ей поискать новую работу.

И все та же двоюродная сестра устроила Лизу горничной в отель «Невский Палас».

— Ты ни на что больше не способна! — возмущенно произнесла сестра, девушка с большими претензиями.

А Лиза ничего больше и не хотела. Ей очень нравилась работа горничной. — аккуратная униформа, крахмальный передничек, белая наколка, понятные и несложные задания. Когда-то давно Лизе говорили, что лозунг коммунизма — от каждого по способностям, каждому — по потребностям.

Так вот Лизиных способностей как раз хватало на работу горничной, так что можно сказать, что она жила наполовину при коммунизме.

Увидев на своем пульте вызов в семьсот восьмой номер с просьбой принести кофе, она слегка удивилась: в этом номере жил господин Белофф из Мюнхена, который вот уже два дня ничего не заказывал в номер да и сам в номере не появлялся, во всяком случае, прибирая в его апартаментах, Лиза находила постель неразобранной. Тем не менее уже через минуту она стояла на пороге номера с подносом в руке и жизнерадостной улыбкой на лице.