«Перворожденных было четверо. Две пары. Халда и Астар с одной стороны, а с другой Усмий и Лана».
Эйдору стало жарко. Он даже отодвинулся от костра подальше.
«Халда?!»
«Да, первым Халдом была женщина».
«Откуда ты это знаешь?» – изумился юноша.
«В моих кругах об этом знают почти все» – загадочно ответил Барс. «Вражда „богов“ началась после того как их супруги поубивали друг-друга. Но до той поры среди них не было распрей, понимаешь? Тот мир, в котором мы живем, вырос из прошлого. Вырос из ссоры! И никогда в нем не было ничего божьего промысла. Вся религия, вся вера – родились из их распрей».
«Я не верю…»
«Я и не заставляю тебя верить, Эйдор. Ты спросил, я ответил. Они сами сделали из себя богов. Первые чародеи мира, сила которых с тех пор перерождается в ком-то из их сыновей или дочерей. Тот самый лакомый кусочек, из-за которого ваш южный император убил предыдущих владельцев. Вот».
Вампир сморщился от охватившей его горечи:
«Это не может быть правдой, Барс».
«А ты сам попробуй, Эйдор. Попробуй. Я уверен, что тебе удастся стать третьим богом, если ты захочешь. Люди охотно ищут божественное» – с какой-то обидой произнес собеседник. «Им так проще ждать смерти!»
«Но откуда-то же мы все появились! Откуда?!»
«Род велик. Мы с тобой по крови получается родственники» – Барс хмыкнул.
Эйдор сокрушенно покачал головой. Совсем другое он хотел услышать от товарища. Совсем другое.
«Но не могло все получиться из ничего?» – спросил он, наконец.
«Хотел бы я в это верить».
«Спокойной ночи, Барс» – юноша тяжело вздохнул.
«До встречи, Эйдор».
У теплого костра все также крепко спал Руд, и не догадывался, что пережил его приятель. Так плохо юноше не было с тех пор, как он понял, что ему выпала судьба стать усмийцем. Вот только тогда в нем еще тлела вера, которой всегда можно заслониться от отчаянья. Вера в каких-никаких, а богов. Не в магов, не в колдунов…
Когда утром они двинулись в путь, Эйдор ни слова не сказал выспавшемуся товарищу. Он даже не вопросы Руда не отвечал, полностью погрузившись в себя. Жизнь без веры нелепа, но как же нелепа вера в ничто! И что будет тогда, когда люди окончательно ее утратят?! Может быть, только религия и отличает человека от животного, кто знает. Слова Барса о третьем боге запали вампиру в душу.
До Скафолка, вернее до южных его границ, приятели добрались без приключений. Там Эйдор молча развоплотил черных единорогов и на вопросительный взгляд Руда ответил:
– Нам спешить некуда.
Это были его первые слова за целый день, и потому воин спорить не стал. Ему стало значительно легче, что юноша вообще заговорил.
Откуда-то спереди прилетел торжествующий клич:
– Дошли! Братцы! Дошли!
Весть подстегнула воинов, еле плетущихся по высокой траве, и солдаты, затравленные мертвецами проклятых мест, воспряли духом.
– Никак и правда дошли? – прогудел из-под шлема идущий рядом тяжелый пехотинец. Последние два дня войска так перемешались, что отрядами никто не ходил. Много командиров погибло, еще больше слегло простых бойцов. Кое-кто просто спятил.
– Похоже на то, – Клайв с трудом передвигал гудящие ноги. Доспех казался непосильной ношей, и осознание того, что расстаться с ним придется еще ой как не скоро – вгоняло антимага в тоску. Он не видел впереди ничего воодушевляющего, хотя радостные возгласы не умолкали.
Было чем радоваться. Кроме шуток. Только сил не осталось. За последнюю неделю ему ни разу не удалось нормально поспать, как и всем тем тысячам солдат, которым выпала судьба совершить невозможное.
Разум иногда отказывался понимать происходящее, отказывался верить в увиденное. Проклятая дорога, проклятая земля. Не будет счастья по ту сторону жуткой границы. Никому не будет. Про себя Клайв решил, что если придется возвращаться обратно – он дезертирует. Ему все равно, что о нем подумают дома, что скажут товарищи по оружию – он не вернется в богами позабытый лес! Чего он только не видел за этот поход. Чего только не понял.
Смерть – повсюду. Ты можешь не догадываться о том, что она рядом, но будь уверен – старуха внимательно смотрит на тебя. Возможно, даже примеривается для последнего удара, и, может быть, в следующую секунду ты уже перестанешь существовать. Гибель может настигнуть тебя в любой момент, в любом месте!
Клайв видел, как небольшая группа дозорных забралась на холм и подав знак, что все в порядке, скрылась с глаз, а когда наверх поднялся основной отряд, то застал всех разведчиков мертвыми. Никто из тех, кто шел следом, не слышал ничего подозрительно. Не было ни схватки, не криков, не хруста веток. Ничего. Вот только нашли не живых и здоровых товарищей, а десять изломанных тел на изумрудной траве. В другой раз, наутро, пропал целый отряд, и вновь никто ничего не услышал. Лишь чуть позже бедняг нашли повешенными на елках у лагеря. И эти же деревья вскоре атаковали проходящую мимо них колонну пикинеров. Могучие стволы по-змеиному извивались, раскачивались из стороны в сторону, и стремительными ударами, будто гигантская мухобойка, обрушивались на разбегающихся пехотинцев. Трава вокруг была красной от крови.
Несколько раз к солдатам из леса выходил огромный мертвец в гнилых доспехах. Он даже не вступал в бой. Просто раскидывал руки в сторону, и из него во все стороны разлетались зеленые огни. Если кто-то оказывался на их пути – то, в следующий миг обращал оружие против товарищей. Им мог оказаться кто угодно, ты мог всю жизнь делить с человеком походную баланду, отвернуться на секунду, и увидеть как старый друг, чей взгляд источает изумрудный огонь, бросается на тебя с оружием. Слава Халду – прикончили чародеи анхорское чудовище. Но, говорят, где-то ближе к Мереану объявился кто-то похожий. Так что, может быть, и уцелела тварь.
Лес был проклят, и победить его не мог никто. Маги, иссушенные, выматывающиеся от постоянного напряжения, пытались сделать хоть что-то, но раз за разом местная сила напоминала южанам, кто здесь хозяин. Все также летели с деревьев зеленые стрелы, все также пропадали целые отряды, лишь на пару минут потерявших своего чародея-проводника. Все также с флангов налетали гигантские мертвые волки, разрывая на части попавшихся им на пути бедолаг.
На четвертый день пути, Клайв увидел как сошел с ума крепкий с виду чародей. Минуту назад тот настороженно проверял дорогу, косился на движение в лесу, где кружилась очередная анхорская тварь. И вдруг остановился, заорал. То был страшный крик, словно зверь попал в западню и понял, что у него нет спасения. Лицо колдуна исказила гримаса бешенства, и он начал швыряться заклятьями в молчащий лес. Как заведенный, он рвал из поясной сумки свитки с заклятьями и посылал огненные смерчи в чащу. Его застрелили, когда волшебное пламя ударило в центр идущего впереди отряда. Стрела вошла магу в горло, но даже после этого он успел бахнуть чарами в лес.