Королевские воины вцепились в землю зубами, силясь удержать Мереан, но черные клещами обхватили тающие ряды анхорской пехоты. Клич Братства заставил левый фланг южан попятиться. Чужаки торопливо перестраивались, готовясь встречать новую угрозу.
Не успели.
С грохотом, с лязгом, с истошными криками боли встретились бронированные всадники Братства и ошеломленные нежданным противником мереанцы. Рыцари прокладывали в плотном строе южан тропы из трупов, на которые тут же ступали пехотинцы Анхора.
Лев, врезавшийся в ряды имперцев одним из первых, очень скоро оказался на земле и с яростью продолжил бой. Верховный метался взбешенным зверем, рычал как безумный, и с каждым ударом множил число павших имперцев. Перед глазами обычно степенного, холодного хранителя Присяги до сих пор стояло равнодушное лицо Прелата, а в ушах стучал его вкрадчивый голос:
«Это шанс еще больше поднять авторитет, ммм… Братства».
Лев плюнул ему в лицо. Но только спасти положения его поступок уже не мог.
Удар! Удар! Меч попадает долговязому имперцу в шею, и голова южанина падает под ноги. Уклон, удар. Клинок вонзается в панцирь черного латника, как нож в масло. Верховные не зря ложились на наковальню Подземных Кузен, под Копье Усмия: Льва распирала дарованная ими сила.
Удар!
Сзади сражается подоспевшая пехота. Правый фланг Мереана начинает пятиться, откатываться от беззащитного фланга королевских войск.
«Это шанс еще больше поднять авторитет, ммм… Братства».
Удар! Клинок застревает в щите пехотинца. Лев с ревом бьет ногой в раздражающую преграду, и солдат отлетает прочь, опрокинув нескольких товарищей. Верховный перехватывает чью-то алебарду, вырывает ее из цепких рук и начинает кружиться волчком, расчищая вокруг себя пространство.
– За Анхор! За Анхор!
Где-то рядом сражается Крю. Рыцарь Первого Круга, прославившийся еще в прошлую войну, но отказавшийся от места Верховного. Простые бойцы Анхора, первыми влетевшими в строй Империи, уже мертвы. На ногах только Лев, Крю и Сволочь.
Удар! Алебарда ломается в руках Льва, что-то толкает его в спину, но Верховного так просто с ног не свалить. Разворот, присесть, схватить с земли круглый черный щит и швырнуть в лицо наглецу. Звон, грохот. Еще один мереанец отправляется к праотцам.
Кто-то пытается проткнуть воина Братства копьем, но Лев со злой улыбкой на устах, перехватывает оружие противника:
– Спасибо! – рычит он. Рывок, толчок. Удар.
Вокруг мелькают шлемы, мельтешат окровавленные лица. В глазах имперцев ужас. Трое рыцарей Ордена сражаются так, что никому не хочется оказаться рядом с ними. Задние ряды уже оскальзываются на склоне. Мереанцы сами пятятся назад.
– За Анхо… – Лев видит как с Крю слетает шлем, и в следующий миг в шею друга входит острие копья. Имперцы ликуют, глядя как огромный анхорский рыцарь медленно падает на колени. Даже при смерти он успевает вонзить клинок в живот одного из имперцев.
– За Анхор, братья! – Верховный подхватывает клич павшего и бросается с бой с удвоенной силой. Он непобедим, его не остановить. Он – один из лидеров Братства! Ордена, покрывшего себя сегодня несмываемым позором!
Где-то за его спиной на землю валится Сволочь, и тут же оказывается под кучей имперцев, старающихся добить павшего героя. Лев этого не видит. Шаг за шагом, удар за ударом он пробивается вглубь вражеской армии, и с ним плечом к плечу идет смерть. Удар – труп, удар – рассеченный шлем, удар – пробитый панцирь.
«ммм…» – в ушах по-прежнему стоит голос Прелата, и Лев рычит от ярости. Все рушится прямо на глазах, но соратники по-прежнему плетут интриги. Что Шаман, что Прелат! Сколько еще людей должно погибнуть из-за их планов?
Удар рослого алебардиста приходится в плечо, но доспехи Верховного не так легко пробить. Сталь не берет заговоренную броню. Еще один толчок в спину. Разворот, мечом наотмашь. Радость от чужой крови.
Среди воинов Мереана появляется чародей. Вспышка! Темнота. Ослепленный Лев замирает, трясет головой, но в него врезается еще одно заклинание, и на этот раз Верховный падает на колени. Сразу несколько ударов алебард обрушиваются на шлем рыцаря, но воин все еще пытается встать. В руках анхорца зажат мереанский меч.
Третье заклинание срывает с него помятый шлем. Лев улыбается. Лучше так…
Тьма.
* * *
Свежие силы Братства быстро отбросили войска Империи. И, когда над полем пронесся гул имперских рогов, трубящий отступление, Эйдор решил, что с него достаточно. Первое сражение Анхор выиграл, но вот войну… Из Путаных мест все прибывали подкрепления Мереана, и уже сейчас черные полки занимали едва ли не треть поля. Судьбу обманывать толку мало, сегодня-завтра Империя выбьет Орден с холмов, а дальше войска черных распространятся по землям Анхора, как прорвавшая плотину река. Люди будут бояться. Люди будут молиться.
Но боги им не помогут. И не потому, что им дела нет до смертных, а потому, что нет их ни к северу отсюда, ни к югу. Следы – есть, а самих богов нет.
Пока нет.
Юноша с легкой улыбкой собрал редкие облака над полем сражения и слепил из них гневный лик. Да будет знак! Кто-то да увидит.
Двух странных путников в Ветхом Гнезде (которое жители упрямо называли Вечным, не соглашаясь с древним названием) встретили с боязливым любопытством. Времена в Анхор пришли лихие и невеселые, а путешественники могли либо развеять страх, либо подвигнуть жителей сниматься с места и искать спасения. Слухи с юга докатывались и до забытой деревеньки у озера Самоцветного. Милях в пяти к северу проходил тракт ведущий от Хески до Стохолмья, и последние дни он был забит снимающимися с места жителями Анхора. Пути беженцев вели к столице.
Король вероломно убит. Южные Пределы пали, весь юг Скафолка захвачен черными ордами дикарей, а с востока идет еще одна угроза. Племена изгнанников из-за Большой взяли неделю назад город-крепость Ясный, выбив оттуда самого Победителя. Говорили, что мятежникам помогают Мерзлые. Шли слухи о гибели нескольких именитых рыцарей Братства. Рассказывали, что в сече на востоке погиб сам Сухой. В-общем, новости были те еще.
Измученные путешествием странники нашли кров у местного орденского смотрителя. Бывший инспектор, давно уже сменивший седьмой десяток Галлан, жил в самом центре Ветхого Гнезда и с радостью приютил оборванных, грязных незнакомцев.
– Халд милостив, и нам грешно отказывать нуждающимся в такое-то время! – с сухим кашлем пояснил он тем, кто подверг сомнениям его решение. Путники вели себя смирно, с благодарностью восприняли угощение радушного хозяина, со смущением приняли новые одежды, взамен изношенных лохмотьев. У Галлана появлялись только под ночь, до того как хозяин ляжет спать, а все свободное время проводили в местной таверне, впитывая свежие новости. К сожалению, сами они ничего о происходящем в Анхоре не знали.