– Зачем ты звал меня?
Мерзлый скрестил руки на груди.
– Хотел поговорить с тобой напоследок и… – нелюдь замялся, – представиться. Меня зовут – Шаман. Я один из Верховных рыцарей Анхора.
– Верховный? Ты?! Но ты же Мерзлый! – Эйдор растеряно хлопал глазами.
– Мне казалось, что ты уже не склонен к предрассудкам, – улыбнулся покрытый инеем человек. – Должен был привыкнуть.
– Я догадывался, что ты близок к верхушке Ордена, но чтобы настолько, – вампир покачал головой. – Очень неожиданно.
Руд смущенно кашлянул.
– Это, кстати, Руд, – опомнился Эйдор.
Шаман даже не посмотрел в сторону воина. Он выудил откуда-то из складок своего одеяния небольшой предмет и протянул его вампиру. Эйдор уставился на тусклое, покрытое инеем кольцо. Точно такое же в свое время поработило Лемиллу. Юноша с вопросом посмотрел на Мерзлого.
– Я сделал это кольцо для твоего товарища-паладина. Оно почти такое же, что и то колечко которым ты сжег душу Лемиллы.
– А зачем? – удивился Эйдор.
– Мне предстоит тебе кое в чем покаяться. Возьми его. Человек, который должен был нацепить его на паладина – отказался от миссии. Вряд ли она помнит о ней теперь, но…
– А мне оно зачем?
– Его может использовать любой человек, без страха погибнуть. Но сработает оно только на паладине. Мне показалось, что южанин тебе дорог, и потому будет справедливо, если оно окажется у тебя. Я скоро уйду, а кольцо останется. И кто знает, в чьи руки попадет.
– После Доброго Зелья Ладомару, думаю, уже все равно. – Эйдор подошел к Шаману и осторожно взял ледяной артефакт.
– Кстати о зелье, – глухо продолжил Верховный. – Мне очень жаль, мой друг. Я был с тобой не совсем честен.
– Прости? – не понимающе улыбнулся вампир, и, поежившись от мороза, вернулся к Руду.
– Твой друг… Понимаешь, это я приказал Льву его опоить.
Эйдор окаменел.
– Он мог угрожать Анхору. Мы во многом ошиблись.
– Мы? – выдавил из себя вампир.
– Братство. Мы пропустили события на востоке, пропустили тот момент, когда его приятель умудрился объединить Вольных и заключить союз с Мерзлыми. Мы вообще очень многое пропустили.
– Но… Как ты мог?!
– Анхор прежде всего, Эйдор. Прости. Я хотел отменить приказ, когда узнал, что твой друг захватил Усмия, но опоздал.
Юноша посерел лицом и поник. Он привык доверять Барсу, считал его хорошим знакомым, почти другом. И тут такое!
– Прости, – повторил Мерзлый. – Если тебя это утешит, то мое время закончилось. Я отправляюсь на восточный фронт, Эйдор. Там у меня будет неприятная, но давно ожидаемая встреча, после которой вряд ли старый добрый Шаман сможет и дальше топтать эту землю.
– Я тебе верил, Барс, – с обидой проговорил вампир.
– Я знаю. Извини еще раз. Братство, и я в том числе, совершили много непозволительных ошибок. Но мы преследовали благие цели! – взгляд Верховного блеснул бирюзой. – Каждый из нас чем-то пожертвовал, и оттого на чужие жертвы смотрит без содрогания. Ни один из нас не может насладиться той жизнью, которую испытывают простые анхорцы. Мы знаем правду, Эйдор. Мы знаем, какое зло надо совершить, чтобы научить людей добру. Мы знаем, как тяжело наказывать за невинные, на наш взгляд, проступки. Наказывать так, чтобы даже след греха исчез из людской памяти. Мы взяли на себя роль богов в Анхоре и справлялись с ней, но все-таки оказались излишне самоуверенны. Я, например, считал, что новый Халд ослабит бдительность загнивающего Ордена, и всем силами гнал твоего друга из Анхора. Думал, что мы способны справиться и без него. Прелат, мир его праху, переоценил свои таланты полководца и пустил на убой цвет королевской армии. Он хотел сделать Братство единственной надеждой Анхора.
Эйдор сокрушенно мотал головой, он почти не слушал исповедь Шамана. В голове все еще не укладывалось новое знание.
– Но мы оборвали цикл, мой друг. Оба так называемых «бога» находятся в темницах Разлома, и пребудут там пока стоит Братство. Да, теперь мы, живем на земле без веры и истребляем друг друга без их участия. Сами по себе. И, признаюсь, я давно хотел разорвать этот замкнутый круг войн Халда и Усмий. Перевернуть мир безбожия. Но то, что происходит на юге, может стать последней «божественной» войной в истории. Богов больше нет. Есть сила двух могучих чародеев, поддерживающая пламя глупого, древнего раздора, и заточенная в крепости Братства. Все! Кончено!
– А как же Кузни и Горн? – наконец спросил Эйдор. Он чувствовал себя разбитым, уничтоженным, стертым с лица земли.
– Помнишь наш разговор о них? Помнишь, как ты спросил «Откуда же появились мы?». Меня, как и прочих Мерзлых создал Усмий. Первый чародей. Знаешь, что это означает? Я, получается, всего лишь магический голем. Творение волшебника. Но чем я отличаюсь от простого человека? – голос Шамана стал тверже. – У меня нет чувств? Я не способен переживать? Думать? Любить? Чем я хуже обычного человека?
Вампир промолчал. Ему хотелось сказать что-нибудь неприятное, излить обиду за предательство, но он сдержался.
– Ты видел как появляются цветы? – продолжал Мерзлый – Их тоже заботливо высадили боги? Поверь мне – нет. Я был в Кузнях, мой друг. Там при помощи Копья Усмия происходят обряды перерождения тех рыцарей, кому суждено стать Верховным, и ничего божественного в Подземных нет. Это инструмент. Более полезный чем Горн, но всего лишь инструмент. Порождения магии, Эйдор, не больше.
– Может быть, ты опять мне врешь? – хмуро предположил вампир. – Откуда мне знать, что сейчас ты говоришь правду?
– Считай это исповедью, не незачем больше врать. Скоро меня не станет. И будь уверен, я отправлюсь не в чертоги Небесного, и не в огонь Подземных. Меня ждет вечная тьма.
Эйдор скептически хмыкнул.
– Знаешь, я ведь изучал и Горн и Кузни, – продолжил Шаман. – Я пытался понять их природу и пришел к единственному для меня решению – они кем-то созданы. Кем? Не знаю. Может быть, так пересеклись потоки магии? А может быть их соорудили Халда и Усмий? В свое время я пытался докопаться до начала начал. Я изучал прошлое, я погружался в далекие дни, но не добрался до истоков. Я много видел, много нашел. Знал ли ты, что паладины Небесного на юге причащаются украденной частицей Горна? Тот кто создал Орден по ту сторону – был вором! Но люди охотно подхватывают веру, потому что ничего не знают о прошлом. Могут догадываться, предполагать, придумывать – но истина не откроется. И чем больше ты ищешь, чем глубже закапываешься – тем вернее убьешь остатки веры.
Верховный замолчал. Где-то в лесу жалобно пропела птица, с озера донесся всплеск крупной рыбины. Руд с трудом сдержал зевок. С того момента, как Мерзлый начал рассуждать о вере и богах, воин откровенно заскучал. Всем известно, что за чертою смерти есть только смерть. Поэтому жить надо бурно, ярко, и чтоб все завидовали.