Слушая рассказ хозяина, Макар все больше убеждался, что в очередной раз промахнулся. Для вида он старательно записывал что-то в маленький блокнотик, поскольку представился студентом факультета журналистики, которому злобный преподаватель дал задание написать статью об их селе. Поохав над тем, как такого молоденького парнишку да в такую глушь отправили, хозяева немедленно усадили Макара за стол и принялись наперебой рассказывать все, что знали сами, но ничего ценного из их рассказа Макар не выведал. Ясно было одно – паломники через село не проходили. Ни в этом году, ни в прошлом, ни четыре года назад.
– Странно, – заметил Макар, словно в задумчивости. – У вас тут такая церковь красивая, и к ней паломники не ходят?
– Да таких церквей на всю матушку-Расею, знаешь, сколько наберется? – усмехнулся хозяин, прихлебывая густой борщ. – С полтыщи, а то и больше. Чего в ней особенного-то? Поп разве что заложить любит, так то ж не редкость.
– Ой, ну вот что плетешь, а? Что плетешь? – накинулась на супруга хозяйка. – Вы его не слушайте, – обратилась она к Макару. – Батюшка у нас хороший. И хозяйство свое все в чистоте держит, хотя овдовел уж лет восемь назад, и за кладбищем ухаживает. Много же стариков-то у нас в Кравцеве умирает, а дети далеко живут, приезжать часто не могут. Да многие и не хотят приезжать, правду-то говоря. Так вот батюшка все могилы в порядке держит – где оградку подправит, где сорняки выполет… Ему за одно это спасибо сказать надо, а то – «заложить любит»…
– Ладно, ладно, не гунди, – отмахнулся муж. – Хотя, по правде-то сказать, Иван Михалыч мужик и впрямь хороший, много такого делает… что от сердца идет, что ли. Не знаю, как и сказать. Вон у нас случай был три года назад: пацаны летом нашли труп в лесу. Женщину мертвую. Милиция понаехала, понятное дело, сразу о маньяке заговорили… Я не о том. Тело-то так и не опознал никто, дело потом закрыли. Так вот Иван Михалыч наш, который батюшка при церкви, ходил куда-то, выпрашивал все какие-то разрешения. И что ты думаешь? В конце концов похоронил ее около церкви, в ограде, все как полагается. И отпел, и за могилой ухаживает. Наталья верно говорит.
– В лесу нашли? – Макар смотрел на хозяина, не веря своей удаче. – Она, что же, прямо на земле лежала?
– Да нет, присыпана была немного. А ребята начали шалаш себе строить да травой обкладывать, лопатой копнули пару раз и наткнулись. Крику, конечно, было!
Макар судорожно размышлял, как расспросить мужика обо всем, не вызывая подозрений, но тут до него дошло: три года. Три года назад труп Элины уже должен был превратиться в косточки – со времени ее исчезновения прошло почти четыре года. Опять не то! Волна разочарования охватила его, и тут раздался голос хозяйки, ставящей перед ним на стол тарелку с картошкой:
– Ты, Петь, путаешь чего-то. Три года назад Милка померла, а тело нашли не тогда, а на год раньше. В общем, выходит неполных четыре года. В августе, по-моему, это было. Сейчас март, ну вот и считай – почти четыре года прошло.
Макар уже не слушал, что отвечал Петр жене. Быстро проглотив обжигающую картошку и поблагодарив хозяев, он объяснил, что хочет поснимать окрестности, натянул сапоги, припрятанные в багажнике «Нивы», и пошел вдоль по улице, утопая в талом снегу. Из облаков проглянуло солнце. Выйдя за околицу, Макар сделал для вида пару фотографий и остановился у края леса. Где-то с этой стороны, как следовало из слов Петра, нашли тело женщины, сейчас похороненной на маленьком кладбище за церковью. Макар выбрал самую сухую, как ему показалось, дорогу и побрел обратно, поглядывая на высокий синий купол, над которым сверкал золотой крест.
Спустя сорок минут он стоял уже около простого деревянного креста, с перекладины которого свисали, подтаивая под мартовским солнцем, коротенькие сосульки. «Кап, кап», – говорила каждая капля, падая в маленькие лужицы, оставшиеся от предыдущих. Капели Макар не слышал. Он смотрел не отрываясь на единственную надпись, вырезанную на кресте. «? – Июль 1999 года».
«Июль 1999 года, – повторил он про себя. – Ну что ж, пора идти знакомиться с батюшкой».
С утра в пятницу у Наташи были большие планы – поискать для Тимоши развивающие игры, купить несколько хороших книг и съездить наконец в Кунсткамеру. «Стыдно жить в Питере, – укоряла она себя, – и не знать толком ни одной достопримечательности. Тоже мне, бывшая учительница». Однако, возвращаясь из детского садика, Наташа решила, что одной в музей идти скучно, да и погода сегодня на редкость неподходящая. Подходя к дому, определилась окончательно: никуда она сегодня не поедет, а будет балбесничать весь день и читать что-нибудь эдакое… интеллектуальное. Или не интеллектуальное, а просто для своего удовольствия. Детектив, например. Причем не особенно заумный.
Ветер трепал ей волосы, слабое мартовское солнышко почти не грело, и Наташа уже представляла, как пролежит полдня на кровати в теплой комнате, а потом сладко поспит после обеда. «Елки-палки, а ведь я так превращусь в подобие господина Боброва», – неожиданно пришло ей в голову. Представив себя оттягивающей щеки в разные стороны, Наташа расхохоталась, так что на улице на нее удивленно обернулся какой-то прохожий. «А ведь и правда, я совершенно ничем не занимаюсь, – думала Наташа, подходя к двери, – и, самое интересное, получаю массу удовольствия. Просто от безделья! Хотя, конечно, со временем это пройдет».
Она вставила ключ в замочную скважину, но дверь неожиданно подалась под нажимом и открылась. Наташа покачала головой. Все-таки Эдик не прав: подобная забывчивость к добру не приводит. «Заходи кто хошь, бери что хошь», – приговаривала в таких случаях ее рязанская бабушка. Быстро раздевшись, Наташа поднялась на второй этаж и уже собиралась уйти в свою комнату, но тут ее внимание привлекла открытая дверь в конце коридора. Именно в той дальней комнате, где жили Игорь Сергеевич Бобров со своей супругой Аллой Дмитриевной.
Осторожно, почти на цыпочках подойдя поближе, Наташа заглянула внутрь. В этой комнате ей не приходилось бывать раньше. Странные кресла с изогнутыми ручками и неудобными спинками, маленький диван, покрытый черным пледом с белыми иероглифами, современный столик со стеклянной столешницей – в обстановке явно чувствовалось влияние Аллы Дмитриевны. «Понятно, почему Игорь Сергееви?? предпочитает проводить время в гостиной», – пришло в голову Наташе. Неожиданно она заметила, что слева от входа есть еще одна дверь – а ей и в голову не приходило, что здесь смежные комнаты. Осторожно толкнув ее, Наташа просунула голову в щель, увидела краешек кровати и… быстро высунула голову обратно, застыв на месте. Почему-то ей было совершенно ясно, что именно она увидит в соседней комнате. В том, что на кровати сейчас лежит мертвое тело, Наташа нисколько не сомневалась, вопрос был только в том, чье это будет тело. Собравшись с духом и глубоко вдохнув, она толкнула дверь и одновременно услышала низкий женский голос:
– Я полагаю, мы можем придумать что-то еще, но, по-моему, девочка прекрасно себя зарекомендовала. А потом, ты оценила его реакцию?