– Азере, мне нужна не просто победа. Мне нужно их стереть в порошок. Показательно уничтожить. Об этом должен узнать весь мир – это подарит нам несколько лет передышки. Все это шакальё после такой демонстрации хорошенько подумает, прежде чем испытывать судьбу. Понимаешь? Маги мне нужны не как военная сила, а как сила, которая отлично приукрасит победу. То, что остается на поле боя после вас, внушает лишь ужас и нежелание видеть это еще раз. Я хочу, чтобы ты сам повел свое воинство. Ваш совет и Корпус Беспощадных. Лучшие маги Империи. Покончив с ними, мы выиграем время для решения внутренних проблем. Мы очистим страну от плесени и гнили. Мы прижмем союзников по Альянсу – хватит им выезжать на нашей шее и ждать, когда мы ослабеем. Устраним свернувшуюся змею, притаившуюся в Эгоне. Нам будет чем заняться – Империя разлагается, соседи наглеют. Мы наведем порядок – или тут все рухнет… Так ты сможешь собрать всех?!
– Если вы говорите лишь о совете и корпусе, то это вопрос двух-трех дней. Я соберу их по первому вашему слову.
– Вот и хорошо.
В дверь пыточной постучали – на пороге вырос маг из охраны принца, застыл в напряженном ожидании.
– Что случилось? – с ноткой раздражения поинтересовался Монк.
– Ваше высочество, его высочество первый наследник престола принц Олдозиз просит вас посетить его в серебряной беседке, что возле озера Лилий в закрытой части сада. Меня попросили передать, что лучше вам поспешить – принц Олдозиз сегодня особенно оригинален.
– Моему дегенеративному братцу опять стало скучно, – зловеще прошипел Монк, яростно уставившись на истязуемого старика.
Судя по выражению лица, он отчаянно пытался представить на его месте своего брата. Азере его прекрасно понимал. И маг на входе тоже. Даже палач, похоже, был в курсе мыслей своего хозяина – не жалея кожи жертвы, слишком туго затянул вокруг голени очередное кольцо.
Старик отчаянно замычал, принц встрепенулся:
– Хорошо, передай гонцу, что я сейчас навещу принца.
* * *
Эта часть сада была закрыта не из соображений безопасности. В принципе закрыта она лишь на словах – любой посетитель дворца мог зайти сюда беспрепятственно. Но мало кто к этому стремился. Был у этого чудесного уголка один существенный недостаток, проявившийся из-за недальновидности строителей дворца.
Первый Император строил свой дворец в большой спешке. Ну правда, что за император без дворца? Если император спешил, то медлить не позволял ни себе, ни другим. Так что строители тоже спешили. В итоге в рекордные сроки был возведен самый величественный дворец в мире – своей величественностью он не уступал даже руинам Древних. Император, наверное, недолго раздумывал, как назвать это монументальное сооружение, и, как легко догадаться, назвал его просто – Дворец.
Со временем начали вылезать многие недостатки, связанные с огрехами строителей. Причем некоторые исправить было проблематично – они легко переживали ремонты и реконструкции, продолжая портить жизнь обитателям Дворца. В частности, большое неудобство доставляла система канализации. Во Дворце, считая персонал, охрану, придворных, гостей со свитами и посетителей, ежедневно пребывало не менее восьмисот человек. Все эти люди время от времени испытывали естественные потребности. Проблема заключалась в том, что передовая для своего времени система дворцовой канализации более-менее могла обеспечить вывод отходов жизнедеятельности двухсот человек, но никак не восьмисот.
Все попытки реконструировать канализацию к успеху не привели – инженеры не смогли победить ошибку первоначального замысла старинных зодчих. Нет, с проблемой смыва содержимого туалетов они все же справились – добавили воды в сливную систему. Но – увы: такого увеличения стоков уже не выдерживал замковый коллектор. Узкая труба, протянутая за первую стену, не справлялась. Коллектор переполнялся, и зловонная жижа растекалась по одному из живописнейших уголков сада. Попытки прокладки новых труб успех приносили только временный. Над трубами будто проклятие тяготело – забивались мгновенно, и вновь вонь растекалась по саду.
В конце концов инженеры, устав биться с трубами, провели глубокую канаву. После одного из ливней стены канавы вдруг поплыли, дно почему-то резко просело, в образовавшуюся зловонную воронку рухнула часть фасада на углу замка.
Проектировщика утопили в содержимом воронки.
После этого злополучную канаву засыпали и запретили любые раскопки вокруг дворцового коллектора. Для вывоза его содержимого организовали специальную службу императорских ассенизаторов – их бочки на колесах днями стояли у выводных галерей коллектора, где их заполняли вручную, с помощью ведер. Чтобы не смущать утонченных взоров обитателей дворца такой приземленной картиной, место неблаговидного действия прикрыли стеной из розового кирпича. Стена не позволяла видеть ассенизационных повозок и вечно пьяных золотарей с грязными ведрами, но вот миграции запахов ничуть не мешала – благоухало в округе вовсе не фиалками. Кроме того, при ливнях коллектор иногда начинал бунтовать, вновь заливая округу, потому здесь хорошо росли кусты и деревья, но то, что для растений – благо, для людей – мерзость.
То, что брат любил в саду именно этот загаженный уголок, Монку очень не нравилось. Братский долг, как и долг второго наследника, требовал не отказывать Олдозизу в просьбе посещений. Но Монк ненавидел в такие моменты и брата, и дерьмо в коллекторе, причем дерьмо ненавидел даже поменьше, чем брата. Подобные вызовы неизбежно отражались на его настроении отрицательно – вот и сейчас он шел к беседке, чуть ли не шипя от сдерживаемого недовольства.
Подходя к озеру, Монк натолкнулся на двух личных охранников Олдозиза. Два мальчика-пажа поклонились издалека, растягивая накрашенные губы в томных улыбках. Один из них при этом не смог удержать наманикюренными пальцами своей тонкой, практически игрушечной алебарды – та со звоном прокатилась по булыжникам мощеной садовой тропинки. Проходя мимо него, принц едва сдержал нестерпимое желание плюнуть ему на голову. Нельзя: все пажи – это отпрыски людей, которых нельзя обижать даже подобными мелочами. Не стоит наживать себе лишних врагов – их и без того более чем достаточно.
Олдозиз возлежал в тени беседки на низкой кушетке. Подперев рукой голову, он любовался озером, не забывая при этом что-то пожирать из вазы, установленной на крошечном столике. Разглядев брата, Монк едва не издал страдальческий стон. Ну нет, только не это…
Олдозиз на младшего брата не походил вообще – ни внешне, ни характером. Возможно, не зря про мать их поговаривали всякое: не может от одного отца получиться два таких разных отпрыска. Монк высок, крепок, поджар – будто волкодав. Глаза черные, волосы еще черней, ладони широкие, крестьянские, с грубыми пальцами. Олдозиз на него был похож лишь ростом – так же высок. В остальном ничего общего – рыхлый толстяк, страдающий одышкой, белокур, в отличие от куцей прически Монка вечно ходит с неухоженной шевелюрой, вьющейся почти до пояса, ладони тонкие, с длинными «музыкальными» пальцами и перламутровыми отшлифованными ногтями. Глаза водянистые, мутноватые, вечно смотрят в никуда.