— Нашего репетитора зовут Беата Быстрова.
Внезапно Алла Семеновна покраснела:
— Беата Быстрова? И где вы ее взяли?
— Объявление прочитали в газете «Из рук в руки». «Даю уроки английского языка детям, работаю в школе, в совершенстве знаю программу, подготовка в вуз, плата умеренная». Мы позвонили — и впрямь недорого просят, десять долларов урок, остальные-то по пятьдесят хотят. — Я старательно изображал из себя клинического идиота.
Алла Семеновна вновь надела очки, лицо ее приобрело жесткое выражение.
— Уважаемый… э…
— Иван Павлович.
— Так вот, уважаемый Иван Павлович, вы уже не мальчик, а демонстрируете редкостную беспечность. Разве можно искать преподавателя по газете бесплатных объявлений? Мало ли кто чего напишет! Вы с женой владеете английским?
— Нет. Иначе бы зачем нам деньги на учительницу тратить? Супруга бы сама помогала делать домашние задания.
— Вот видите, — подняла вверх указательный палец Алла Семеновна. — И как вы проверите квалификацию репетитора, а? Голову запудрить людям легко.
— Но где же найти учителя?
— По знакомым, другого пути нет, иначе рискуете заполучить аферистку, такую, как Беата.
— Но ведь она работает в вашей школе.
— Быстрова давно уволена.
— Она говорит…
— Сказать можно все, что угодно!
— Почему ее выгнали?
— Это неважно, за профнепригодность.
— Пожалуйста, расскажите поподробней.
— Ни к чему, — отрезала Алла Семеновна, — вы пришли узнать о профессиональных качествах этой особы, я вам даю однозначный ответ: Быстрова языка не знает, преподавать не умеет, диплом, очевидно, купила. В качестве репетитора ее в дом пускать опасно, может украсть то, что плохо лежит.
— Даже так? — делано изумился я. — А нам с женой девушка понравилась, милая, интеллигентная, простая. Знаете, ложно обвинить можно всякого! Между прочим, Беата предупредила, что вы начнете о ней гадости говорить.
Алла Семеновна поджала губы:
— Извините, больше мне сказать нечего. Хотите — нанимайте, заплачете потом, да поздно будет.
Я посмотрел на ее сухопарую фигуру, облаченную в наглухо застегнутый строгий костюм, и ощутил прилив вдохновения. Опершись о стол, я подмигнул директрисе и, понизив голос, сказал:
— Беата-то рассказала мне, по какой причине ее уволили.
Алла Семеновна отшатнулась с сторону:
— Что вы имеете в виду?
— Ничего, кроме правды. Вы отбили у Быстровой жениха, молодого парня, Мишу. Кстати, он танцует стриптиз в баре и не слишком подходит директрисе школы ни, простите, по возрасту, ни по социальному статусу. Но любовь зла, полюбить можно всякого, однако с вашей стороны, ей-богу, некрасиво сначала увести жениха у девушки, затем выгнать соперницу, чтобы не маячила перед глазами, а потом рассказывать о ней гадости первому встречному!
Алла Семеновна уронила очки на стол. Лицо ее сравнялось по цвету с вымпелом «За победу в социалистическом соревновании. 1984 год», невесть почему висевшим до сих пор на стене. Минуту она смотрела на меня раскрыв рот, потом взвизгнула, потеряв всякую солидность:
— Как можно сочинить такую мерзость?
— А что, неправда?
Директриса вскочила и забегала по кабинету. На ногах у нее были не шпильки, а туфли на удобных, толстых, невысоких каблуках.
— Конечно, нет! Боже! Выдумать такую глупость! Хотя Беата способна на многое! Я увела у нее мужчину! С ума сойти! Да я уже три года как вдова!
— Ну и что? — нагло заявил я. — При чем тут вдовство? Как раз все очень даже складывается. Супруг ушел в мир иной, угрызения совести не мучают, а молодой любовник лучше, чем старый пень!
Услыхав последнюю фразу, Алла Семеновна застыла, словно жена Лота. Я давно заметил, у каждой женщины есть нечто, чем она гордится. У одной — фигура, у второй — карьера, у третьей — дети, у четвертой — муж… Хотите, чтобы существо противоположного пола прониклось к вам симпатией, похвалите его прицельно, затроньте предмет ее гордости. Одной можно заявить: «Дорогая, вы с дочерью неотличимы друг от друга». Другой выразить восхищение: «Не всякая сумеет обойти мужчин на пути к креслу начальника».
А вот если нужно разозлить тетку, поступайте наоборот и мигом утонете в потоке возмущенных слов. Обижаясь, женщины, как правило, становятся на редкость говорливы. Правда, большинство из них вообще болтливы безмерно, а уж в состоянии стресса им просто нет удержу.
Алла Семеновна не была исключением. Шумно вздохнув, она прошипела:
— Ну Беата, ну сволочь! Знаете, отчего ее отсюда выгнали?
— Нет, — спокойно ответил я, поудобней устраиваясь в жестком кресле.
Дело сделано, рыбка попалась на крючок, сейчас на меня выльется океан сведений. И точно. Алла Семеновна затараторила, словно торговка рыбой. Очевидно, пассаж про любовника-стриптизера оскорбил ее до глубины души. Скорей всего, директриса считает себя образцовой вдовой.
Когда Беата пришла в школу, Алла Семеновна сначала обрадовалась. Преподавателей английского языка постоянно не хватает, приходится брать тех, кто давно перешагнул пенсионный возраст, а они не лучшие кадры. И потом, пожилые преподавательницы обидчивы, капризны, часто кричат на детей, ругаются с родителями и закатывают истерики в учительской, не говоря уж о том, что у них постоянно то давление скачет, то сердце прихватывает. Одним словом, Алла Семеновна предпочитала иметь дело с молодыми, но где их взять?
Юноши и девушки, окончившие педагогические институты, устраивались куда угодно, но не в школу. Впрочем, их можно понять. Сорокавосьмичасовая рабочая неделя, классное руководство, бесконечная проверка тетрадей, на службе нужно быть без пятнадцати восемь утра, а уйти удается только после пяти… И за все про все начинающий педагог получает такую зарплату, что остается голодным, босым и раздетым. Поэтому понимаете, как обрадовалась Алла Семеновна, когда в ее кабинет постучалась Беата, у которой имелся диплом об окончании Московского педагогического института. Бедная директриса совсем недавно приняла на работу двух инженеров, пришедших из очередного развалившегося НИИ. Математик и физик оказались отличными специалистами, предмет знали великолепно, но в плане педагогики были полные профаны, совсем не умели управляться с детьми. А тут молодая женщина, профессионал…