Смешно.
— Вообще-то в химчистке работаю я, — сообщил Дон и, вспомнив, что до сих пор в пиджаке Райли, снял его. Под пиджаком оказалась футболка с эмблемой волшебного ковра. — Жизнь Люси — он.
— О. — Мама внимательно оглядела Жизнь, по-прежнему прижимая руку к груди. Кажется, ее не смутило, что произошла некоторая путаница.
— Мам, это Дон, — сказала я. — Мой друг. Очень хороший друг, который согласился помочь, когда в последнюю минуту выяснилось, что наш гость не может прийти, а я не хотела вас разочаровывать. Прости, мам, я видела, что вы очень его ждете, и вы так готовились… поэтому побоялась вам сказать, что на сегодня встреча отменяется.
— Мне жаль, что там все так получилось, — просто и искренне сказал Дон.
— Это была моя идея, прости меня, — извинилась я. Мне было нехорошо, и я мечтала побыстрее уйти, но не знала как.
— Надо бы вас чаем напоить, — заявила Эдит, вдруг возникшая в дверях кухни. Понятно, стояла там и все слышала.
— Да, это хорошая мысль, — согласилась мама, и неизвестно, кто из нас больше нуждался сейчас в чашке горячего чая, я или она. — Я Шейла, мама Люси. Приятно с вами познакомиться. — Она протянула Жизни руку. Потом тепло улыбнулась Дону: — Я очень рада видеть вас у нас в доме. Мне жаль, что вас приняли не так гостеприимно, как следовало, но я еще раз от всего сердца приглашаю вас на нашу повторную свадебную церемонию.
Мне было невыносимо слушать их легкую, вежливую болтовню. Все уселись на кухне, Эдит разливала чай и обсуждала с Доном и Жизнью достоинства бисквитного печенья, а мама, судя по всему, обдумывала, удобно ли попросить Дона все же почистить ковер, или отпустить его с миром. Затем Жизнь и мама принялись толковать о свадебных букетах, а Дон наблюдал за мной. Я видела это краем глаза, потому что не смотрела на него — вспоминала, что сегодня сказал мне отец. Его злые, хлесткие фразы звучали у меня в голове и мучили меня.
Жизнь взял свою чашку и подошел ко мне.
— Сегодня ты наворотила грандиозную ложь.
— Я не в настроении, — тихо ответила я, — и что бы ты ни сказал, хуже ты уже не сделаешь.
— Я и не хочу — хуже. Я хочу сделать лучше.
Жизнь прочистил горло, и, поняв, что он собирается сказать нечто важное, все умолкли.
— Люси считает, что она всегда была недостаточно хороша для всех вас.
Последовало неловкое молчание, я покраснела, но делать нечего — расплатой за большую ложь служит большая правда.
— Мне надо идти.
— Ох, Люси. — Мама была потрясена, но потом что-то в ней перещелкнуло, и включилась сияющая улыбка Силчестеров. — Я провожу тебя, милая.
— Ты этого не заслужила, — сказал Жизнь, когда мы проехали по холмам Уиклоу и выбрались на трассу.
Это было первое, что он произнес за четверть часа, с тех пор как мы сели в машину. Радио он даже не пытался включить, за что я была ему признательна, у меня и так в голове было слишком шумно. Там гремел голос отца, он снова и снова повторял свои обвинения, и я подумала, что нам никогда не вернуться к прежним холодно-вежливым отношениям. Он сказал это все на голубом глазу, как давно известное, даже без особых эмоций. Конечно, он был в ярости, но не она двигала им, когда он обрушил свои слова на мою голову. Он сказал именно то, что думал, и я уверена, так он будет думать до конца своих дней. Назад пути уже нет.
Мне не хотелось, чтобы Жизнь ехал со мной, но он настаивал, а я так жаждала побыстрее убраться оттуда, что и против бенгальского тигра не возражала бы в качестве попутчика.
— Заслужила. Я же соврала.
— Я не о том. Твой отец несправедлив к тебе.
Я не ответила.
— Куда ты решила направиться?
— Прошу тебя, я не в силах вести психологические беседы.
— Но машину-то ты в силах вести? Ты пропустила нужный поворот.
— Черт.
— И теперь, я так понимаю, мы едем в Уэксфорд?
— Нет, мы едем домой.
— А как же великая любовь?
— Разбилась о суровую реальность.
— Это как понимать?
— Он изменился, мне тоже надо меняться.
— И ты позвонишь Дону?
— Нет.
— А, ты и для него теперь недостаточно хороша. И вообще ни для кого.
Я промолчала, но мысленно сказала «да».
— То, что говорил твой папа, — это неправда, знаешь ли.
Я промолчала.
— Да, признаю, и я тоже, наверное, был не прав, когда вышел из себя и наговорил тебе всякого.
Я искоса глянула на него.
— О'кей, я точно был не прав.
— Это что, извинение?
— Нет. Я и сейчас считаю, что нельзя было бросать работу, не найдя сначала другую. Но в остальном я был не прав, и твой отец тоже.
— Я не смогу платить за квартиру. Не уверена даже, что мне было бы чем заплатить за бензин, соберись мы все же поехать в Уэксфорд на этой ржавой железяке. У меня нет денег заплатить Дону за ковер, а я безусловно собираюсь это сделать. Конечно, мне надо было сохранить работу. И подыскивать другую, получая там свою зарплату. Вот что надо было сделать. Так поступают нормальные, ответственные люди.
Он ничего не ответил, а молчание — знак согласия. Поскольку я не следила за дорогой, то снова свернула не туда и теперь совершенно не понимала, где мы. Попробовала развернуться обратно, но запуталась еще больше. Мы заехали на частную дорогу, вернулись на шоссе и встали у обочины. Я опустила голову на руль и честно признала:
— Я запуталась.
Жизнь нежно погладил меня по макушке и негромко, но твердо сказал:
— Не переживай, Люси, ты выберешься, и я здесь, чтобы помочь тебе.
— У тебя есть карта? Потому что запуталась я в географическом смысле.
Он быстро убрал руку с моей головы и заглянул мне в лицо:
— У тебя усталый вид.
— Я мало спала сегодня ночью.
— Это лишняя информация. Давай я поведу.
— Нет.
— Люси, пусти меня за руль. А сама ложись назад и поспи.
— Да там руку-то не вытянешь, не то что ногу. Как я там посплю?
— Не важно, просто отдохни.
— А ты умеешь водить?
Он полез в карман, извлек свои бумаги и протянул их мне. Но я отказалась читать — слишком устала.
— Здесь сказано, что я имею право управлять любым транспортным средством, если это необходимо для сохранения и безопасности твоей жизни.
— Любым?
— Абсолютно.
— Даже мотоциклом?
— Даже мотоциклом.