Но когда дурочка решила родить, Водовозов ощутил беспокойство. А ну как девочка растреплет матери о любовнике? Ссора с Элеонорой никак не входила в планы профессора, и он попытался решить дело привычным образом, предложил денег на аборт. Но Оля уперлась рогом.
Совсем нехорошо Водовозову стало тогда, когда он узнал, что у негодяйки будет двойня! Но тут, по счастью, произошла авария, и ситуация разрешилась сама собой.
Лев Яковлевич сходил на похороны, утешил Нору, но особого горя не испытал. У него в самом разгаре был роман с Ларисой Федотовой, Олю он вычеркнул из сердца на долгие восемнадцать лет. В жизни Льва Яковлевича воцарились мир и покой. После случая с Ольгой Родионовой Водовозов стал осмотрительным. Среди детей общих знакомых он больше не промышлял, впрочем, в своем институте тоже с равнодушным видом проходил мимо юных созданий, стайками бегающих по коридору. Нет, в его учебном заведении у Льва Яковлевича отличная репутация, максимум, на что решался профессор, это похлопать по точеным плечикам какую-нибудь очаровательную двоечницу. Абсолютно отеческий жест.
И в стенах вуза, где у Льва Яковлевича кафедра, о нем говорят только хорошо: «добрый старикан», «отличный дядька», «вот бы все были такими». Пиджак, галстук, отменная обувь, милая улыбка — таков Водовозов на работе и в гостях, но никто из преподавателей, студентов и близких приятелей не знает, что частенько, переодевшись в простые джинсы и футболку, он ходит по дискотекам, где толкутся подростки. У милейшего профессора начались проблемы с потенцией, и теперь ему необходимы молоденькие девушки, женщины старше двадцати пяти его уже не волнуют. И в один прекрасный день профессору в голову приходит гениальная мысль. А что, если самому открыть подобное место? Сказано — сделано.
Под довольно большие проценты Лев Яковлевич берет кредит у ростовщика и мигом организовывает «Ванильный зефир». Дело начинает раскручиваться, хотя особых барышей своему хозяину оно не приносит, почти вся прибыль идет на погашение долга. Но Водовозов не расстраивается, дискотека, где разрешено почти все, танцплощадка с баром и «номерами» пользуется популярностью, и профессор рассчитывает, что через два года полностью расквитается с кредитором. Кстати, тот, хоть и является представителем криминальных структур, четко соблюдает договоренность. Получает раз в месяц специально оговоренную сумму и доволен. Рад и Водовозов. Пусть доход невелик, зато теперь он просто может войти в зал и познакомиться с интересующей его девочкой. Кстати, своим мимолетным знакомым он представляется… Иваном Подушкиным, или Вавой.
— Зачем? — пожал я плечами.
Макс тихо рассмеялся:
— Обжегшись на молоке, дул на воду, не хотел никаких неприятностей, поэтому никогда не водил девиц к себе домой, встречался с ними в клубе. Кстати, о том, что господин Водовозов — хозяин «Ванильного зефира», знал только управляющий, для остальных он милый Иван Павлович, стареющий ловелас, охотник за юбками. Его любовницы делаются все моложе и моложе, кое-кому еще нет и четырнадцати, а это уже игры с Уголовным кодексом. Наверное, еще и поэтому Водовозов берет «псевдоним».
— Глупо как-то, — вздохнул я, — если бы начался скандал, его бы вмиг вычислили.
— Ну, — улыбнулся Максим, — людям свойственно совершать ошибки, наш милейший дедушка-любовник тоже от них не застрахован.
Но господь бережет престарелого Казанову, и он, словно сатир, весело ведет охоту в саду, где резвятся прелестные нимфы. Кстати, все опрошенные девчонки, то есть все, которых удалось разыскать, говорят о Водовозове только хорошее. Не жадный, покупал подарочки, дарил духи, косметику, платья. Не грубый, никому не делал больно и никого не принуждал к интимным отношениям. Кое-кому из своих юных девиц он здорово помог. Нашел хорошую работу, пристроил в вуз. Девчонки искренне расстраивались, когда кавалер переключался на другой объект. Подавляющее большинство девушек остались с ним в дружеских отношениях. На Восьмое марта профессор обязательно поздравлял их. Его записная книжка распухла от телефонов Лолит. И все у него шло хорошо, пока три месяца назад не случился целый каскад событий, приведших к тому, что милейший господин Водовозов оказался на шконках.
— Где? — не понял я.
— На нарах, — спокойно пояснил Макс, — на таких не слишком удобных, двухэтажных кроватях в маленьком помещении, забитом под завязку мужиками. В таком месте, где никогда, даже ночью, не гаснет свет, где в унитазе постоянно с ревом льется вода, а окна прикрыты щитами. В СИЗО, или в тюрьме, как неправильно зовет это место народ. Изолятор — он, понимаешь ли, временного содержания, а тюрьма… О, братец, тюрьма — это надолго.
Три с половиной месяца назад Льву Яковлевичу позвонил грубый парень и сообщил ужасную новость. Кредитор, тот самый интеллигентный мужчина, который дал Водовозову денег под проценты, разорился. Долг перешел к другому, к хаму, который теперь басил в трубку:
— Слышь, папаша, сроку тебе до первого января. Коли не рассчитаешься, пеняй на себя, включу счетчик.
— Но постойте, — начал возмущаться Лев Яковлевич, — у нас договоренность…
— Со мной ты ни о чем не договаривался, — рявкнул хам, — твой долг теперь мой, мне деньги срочно нужны, доперло до тебя?
— Деньги я брал не у вас, — возразил Водовозов, — что, если вообще не отдам, а?
— Ладно, — неожиданно мирно ответил парень, — не хочешь, не надо.
Удивленный столь быстрой победой над негодяем, профессор уехал на работу, а когда вернулся домой, чуть не умер. Квартира была вскрыта, посуда побита, книги вытряхнуты на пол, а на столе в кухне лежала дохлая кошка. На останках киски покоилась записка: «Можешь оказаться на ее месте».
Лев Яковлевич понял, что надо платить. Сумма была огромной. В принципе, можно попытаться отдать хоть часть долга ненасытному хаму, но для этого придется, скорее всего, продать квартиру. Была еще и дача, но, как назло, поселок Воропаево, где она располагалась, был снесен якобы по решению местной администрации. Вроде на этом участке планировалось расширить шоссе. Местным жителям дали квартиры, и они не подняли шума. Ну а дачников оказалось только трое, с ними и разговаривать не стали, предложили компенсацию и сочли дело решенным.