– Понятно, значит, вы ничего об этом не знаете, – резюмировала я. – А с кем она чаще всего общается? С кем делится своими мыслями, переживаниями?
– Ну, со мной, с матерью… – принялся было перечислять Шишков.
– Это не те варианты, – заметила я. – Нужны именно ее подруги.
– Да у нее в аське куча контактов! С ними она и переписывается!
– О чем?
– Да так, о ерунде всякой: привет – как дела? – пожал плечами Шишков. – Чем ей с кем-либо делиться-то? Живет как сыр в масле!
Я поняла, что большего от него не добьюсь, и сказала:
– Сейчас я отвезу вас домой и поеду выручать вашу дочь. А вы тихонько сидите дома и не ломайте дров! Не вздумайте заняться какой-нибудь самодеятельностью. Если вам все-таки позвонят с требованием выкупа, обязательно запишите разговор на микрофон. Потяните время, сделайте вид, что связь прервалась, сразу же позвоните мне или скиньте эсэмэску, хотя бы в одно слово. Я сразу же вам перезвоню. Все поняли?
Шишков послушно кивнул и всхлипнул. Я отвезла его домой и еще раз повторила, чтобы он не вздумал ничего предпринимать без согласования со мной. И поехала в сто тридцать седьмой лицей.
* * *
Было уже половина второго, до конца занятий старшеклассников еще оставалось время, но меня интересовали семиклашки, точнее, один из них – мальчик по имени Саша Мартынов. Чтобы случайно не упустить его, мне пришлось войти в лицей. Преграда в лице охранника у входа в здание не давала мне возможности подняться в классы. Конечно, я вполне могла миновать его тем или иным способом. Но решила, что в этом нет необходимости: я вполне могу дождаться Сашу в вестибюле.
Когда прозвенел звонок с шестого урока и к выходу из лицея потянулись ученики, я, высмотрев в их толпе мальчишку, подходившего по возрасту, остановила его и сказала:
– Привет! Ты Сашку Мартынова знаешь?
– Знаю, – он кивнул и спросил: – А вам он зачем?
– Хочу дать ему возможность подзаработать, – ответила я. – Его мама встречает или папа?
– Нет, он сам приходит и уходит из школы тоже один. Он в соседнем дворе живет, – поведал мне пацан, и это меня еще больше успокоило.
Задавать вопросы несовершеннолетнему свидетелю в присутствии его родителей значило бы нарваться на железобетонную стену непонимания. И даже такой аргумент, что от рассказа их сына зависит раскрытие обстоятельств исчезновения ученицы лицея, не помог бы мне, наоборот, только усугубил бы положение.
– Вон он, Сашка! – указал в конец коридора мальчик.
Это был вихрастый рыжеволосый пацан. Внешность у него была весьма запоминающаяся, и я, не скрываясь, быстренько вышла из школы и приготовилась подождать его на улице.
Когда Сашка вприпрыжку направился к воротам, я пошла за ним следом. Мальчик остановился у киоска со всякой мелочовкой, купил шоколадный батончик, развернув его, откусил огромный кусок и бросил обертку на землю.
– Ай-яй-ай! – произнесла я, подходя к нему. – Саш, а ты знаешь, что мусорить нехорошо?
Сашка непонимающе уставился на меня.
– Видишь, как чисто во дворе лицея? А вокруг видишь, какая грязь? А все из-за такой вот небрежности. Ну ладно, люди невоспитанные так поступают, но ты-то, Саш? В престижном лицее учишься…
Сашка смотрел на меня, не особо «грузясь» угрызениями совести, да я на это и не рассчитывала. Мне нужно было как-то начать разговор.
– А это вы мне хотели работу предложить? – вдруг спросил он.
– Я, – не стала я спорить.
– Подмести, что ль, где-нибудь? – скривился он. – Меньше чем за пятисотку не соглашусь!
– Неслабые у тебя расценки! – сказала я. – Только подметать ничего не нужно. Достаточно рассказать, с кем ты вчера видел уходившую из лицея Алену Шишкову.
– И я получу пятисотку? – прищурился Мартынов.
– Сразу же! – пообещала я.
Сашка стрельнул глазами туда-сюда, запихнул в рот остатки батончика и невнятно заговорил:
– Я этого парня несколько раз у нас видел. Долговязый такой… Он все крутился вокруг, я еще думал, что он кого-то встречает. Несколько раз он с Аленой беседовал.
– Стоп: когда это было?
– Да на днях вроде, – почесал голову Саша.
– Когда он первый раз тут появился?
– Ой, вот этого я точно не знаю. Но недавно.
– Сегодня ты его не видел?
– Нет, сегодня его точно не было.
– С кем-нибудь еще ты его видел? Может, кто-то из ребят с ним разговаривал?
– Нет, если даже и разговаривал, я не видел, – огорченно произнес пацан, видно, боясь, что не получит свой заработок.
Однако я не привыкла обманывать детей. Порасспрашивав Сашку еще немного и попросив его описать этого парня максимально четко, я протянула ему пятисотрублевую купюру. Парень сунул ее в карман и весело зашагал в сторону своего дома. Я же вернулась к лицею. Сев в машину, я достала сотовый и набрала номер Никиты.
– Никита, ты знаешь подругу Алены по имени Катя? – спросила я, когда мальчик ответил.
– Знаю, – сказал тот.
– Как она выглядит?
– Тощая такая, белобрысая.
– А как она одевается?
– Обычно она в серых джинсах ходит. Джинсы короткие, пупок видно. А на пупке – пирсинг. Я все думаю: зачем он ей на таком месте? Уж ладно бы на лице сделала, хоть прыщи бы свои замаскировала…
– Как ее фамилия? – подавив улыбку, спросила я.
– Свиридова, – к моей радости, сообщил Никита.
– Она в одном классе с Аленой учится? – уточнила я.
– Ну да, они даже за одной партой сидят. А что?
– Может быть, и ничего, – сказала я задумчиво. – Пока что никому о нашем разговоре не сообщай, хорошо?
– Угу, – согласился Никита.
Оставалось дождаться появления Кати Свиридовой. Если, конечно, она вообще была сегодня в школе. Конечно, описание, которое мне дал Никита, весьма скудное, но я наделась, что все-таки вычислю подружку Алены.
Примерно через пару минут я увидела своего недавнего знакомого: высокий парень в бейсболке, надетой козырьком назад, ссутулившись, шел к воротам. Он прошел к спортивной площадке и присел на скамейку, вытянув длинные ноги. Со скучающим видом он достал сотовый телефон и принялся быстро нажимать на кнопки, при этом периодически вскидывая голову и посматривая на дверь.
Когда из школы начали выходить старшеклассники, я сконцентрировалась. Девчонки были разные – блондинки, брюнетки, рыжие, с каштановыми волосами… Длинноволосые и стриженные совсем коротко, некоторые чуть ли не наголо. У некоторых присутствовал и пирсинг, в основном возле носа или на губе. Однако я отбраковывала их как не подходящих по всем пунктам.