Ей пришлось несколько минут массировать стопы, чтобы встать. Монотонное занятие помогло Марине отвлечься и прийти в себя. Нельзя быть такой трусливой. С чего она взяла, что это убийца? Кто-то просто пытался войти к ней. Может, это Дима Реутов? Хозяйка кемпинга нервно усмехнулась, вспомнив московского журналиста, а затем откинулась на подушки. Какая она дура! Наверняка это приходил Дима. Он решил не терять времени даром, а она вообразила себе бог весть какие ужасы.
Марина потянулась за часами. Почти половина четвертого. Она не выспалась, нужно хотя бы немного отдохнуть. Скоро вставать. Василий мертв, она не верит в глупые россказни. Осталось всего несколько дней – и они спасутся. Всего несколько дней.
Ирэн Аристарховна смыла маску с лица и легкими, уверенными движениями начала втирать в кожу питательный крем. Если Ирэн и оказалась неизвестно зачем в кемпинге, где произошло два убийства, то это вовсе не значит, что она откажется от привычного ежевечернего ритуала. Красота – прежде всего.
С некоторым беспокойством Костандилли проверила дверь. Закрыта на два оборота ключа, проникнуть к ней невозможно. Во всяком случае, Ирэн надеется, что это так. Завтра она поставит вопрос о том, чтобы вызвать помощь. В кемпинге полно мужчин, пусть что-нибудь придумают. Они находятся в каких-то пятидесяти километрах от города, спасение совсем рядом – а она вынуждена ночевать в доме, где в подвале лежат два мертвых тела.
Свет гасить Ирэн Аристарховна не стала. Как-то с ним спокойнее. И надевать черную шелковую маску на лицо тоже. Ей показалось, что мимо двери кто-то прошел. Так и есть. Часы показывают без четверти два, а по кемпингу кто-то расхаживает. Может быть, это и есть убийца? Ей все равно. Это не ее забота. Она – хрупкая, беззащитная женщина, которая не собирается ввязываться в смертельно опасную схватку с маньяком.
Мадам Костандилли поняла, что не заснет. К снотворному она принципиально не прибегала. Взяла очередной любовный роман, но строчки прыгали перед глазами. Она подошла к двери и прислушалась. Звуки затихли. Хотя нет, ей показалось, что где-то в глубине здания скрипнула дверь. Ей стало вдруг очень страшно. Куда подевался труп бородатого Василия? С огромным неудовольствием Ирэн Аристарховна вспомнила страшные истории, которые обожал ее муж-грек. На восьмом десятке он только и делал, что смотрел идиотские фильмы ужасов. И никак не хотел умирать. Вот поэтому-то она и…
Мимо ее номера кто-то быстро прошел. Ирэн Аристарховна замерла. Ее так и подмывало приоткрыть дверь и выглянуть в темный коридор. Нет, она ни за что не сделает это. Костандилли улеглась в кровать и накрылась одеялом с головой. Прочь страхи!
Виктор Антонов распахнул дверь, когда услышал торопливые шаги. Так и есть – по кемпингу бродит неизвестная сволочь. Он не боялся встречи с таинственным убийцей. Ему ли, чемпиону мира по греко-римской борьбе, испытывать страх перед одним из гостей.
Антонов вышел в коридор. Его обступила кромешная тьма. Словно специально кто-то погасил свет. Действовать в темноте намного удобнее. Это нагоняет страх. Виктор почувствовал, что в глубине его души шевельнулось непонятное чувство. Да, он боится. Не боятся только полные идиоты. Поэтому на всякий случай он зажал в руке увесистую металлическую вешалку, которую вырвал из стены. Виктор спустился на первый этаж. Никого. Только догорают поленья в камине. Он отшвырнул вешалку и взялся за кочергу. Против такого оружия не устоит ни человек, ни кто бы то ни было еще. Виктор прошелся по первому этажу. Ему почудились тихие шаги. Так и есть, слух его не подвел. Тварь, которая всех убивает, шныряет по кемпингу. Ну, сейчас он ей покажет!
Виктор затаился. Неясная в темноте фигура показалась около кухни. Антонов сгруппировался и прыгнул, подмяв под себя вошедшего.
– Отпустите! – услышал он приглушенный голос. Виктор крепко держал неизвестного.
– Да отпустите же! – повторил голос. – Это я, Саша Гончаров!
Антонов отпустил мальчишку и включил свет на кухне. Щурясь, хлипкий подросток посмотрел на Виктора.
– Ты что здесь делаешь? – грозно спросил тот.
– А вы? – ответил Саша в тон Виктору. – Я лично пришел на кухню за едой.
Саша подошел к холодильнику, распахнул его, вынул колбасу, сыр, кетчуп.
– Мне хочется есть, – произнес он. – Или это уже преступление?
Антонов усмехнулся. Подросток держится крайне независимо и самоуверенно. Никто из взрослых не рискнул бы ночью пройтись по кемпингу, а вот мальчишка не струсил. Хотя…
Виктор задумался. Если мальчишка шел на кухню, то почему он повернул со стороны бассейна? Именно там произошло последнее убийство. Ну нет, ребенок не может быть убийцей. Но Виктор тут же вспомнил, что видел не так давно передачу о таком вот тинейджере, который оказался матерым убийцей, отправил на тот свет нескольких человек. Возраст – это еще не доказательство невиновности.
– Ладно, пошли, – произнес Антонов. – Бери бутерброды и иди спать.
– Мне отчим не разрешает приносить еду в комнату, – ответил Саша. – Поэтому я привык по ночам питаться на кухне. Сейчас доем и пойду.
Виктор вспомнил вздорного, напыщенного типа, кичившегося тем, что у него хорошо налаженный бизнес и крупный доход.
– Топай к себе в комнату и прихвати еще, – произнес Виктор. – А если отчим будет возмущаться, скажи, что я разрешил.
Мальчишка хихикнул и, прихватив побольше провизии, удалился. Виктор выключил свет. Страх исчез. Нет, он остался, но ушел в самые глубины подсознания. Антонов прошелся по первому этажу, проверил дверь в подвал. Зашел в бассейн. Темная, практически черная вода. Никого. Именно здесь утонула та тетка, которая приставала к нему с вопросами. Все интересовалась, почему это он вдруг бросил большой спорт. Он не собирался изливать ей душу.
Виктор вернулся к себе в комнату. Вроде бы все спокойно.
Убийца, выскользнув из своей комнаты, прислушался. На ногах бесшумные кроссовки, на руках перчатки. Настало время третьей жертвы. Он осторожно подошел к нужной двери. Ключ плавно вошел в замочную скважину. Всего два поворота – и дверь приоткрылась.
Он оказался на пороге комнаты Татьяны Живаго. Телеведущая спала. Убийца подошел к кровати. Сколько раз он видел ее лицо с телеэкранов!
В руках убийцы сверкнул шприц, наполненный прозрачной жидкостью. Иголка впилась в локтевой сгиб жертвы. Татьяна проснулась от боли, но огромная доза снотворного уже оказывала свое смертельное действие. Женщина попыталась что-то произнести, но из груди вырвался только хрип.
Агония длилась совсем недолго. Татьяна погрузилась в сон, от которого ей уже никогда не суждено пробудиться. Убийца для верности выждал несколько минут, затем пощупал еще теплую руку. Пульса не было. Удовлетворенно улыбнувшись, он вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
Хмурое утро тридцатого декабря практически ничем не отличалось от ночи. Сила ветра, бушевавшего вокруг кемпинга, никак не уменьшалась. Гости, утомленные полуночными бдениями и страхами, поднялись поздно. Марина, сомкнувшая глаза только перед самым рассветом, не выспалась. Ночные ужасы казались ей теперь смешными.