– И это вы называете завтраком, – Ольга Евгеньевна поддела вилкой тост. – Все пережарено, яичницу вообще есть невозможно.
– Я одна на кухне, – ответила Пояркина. Она утратила прежнюю самоуверенность и любезность. Дикая история, объединившая столь разных людей под одной крышей, постепенно стирала с них налет цивилизованности.
– Я думаю, Марине нужно помочь, – предложила Лидия Ивановна. – Давайте распределим обязанности.
– Еще чего, – наморщила носик Вика Богатырева. – Игорь, мы же приехали сюда отдыхать, за все заплачено, почему я должна горбатиться на кухне?
Фраза Вики невольно напомнила всем, кто собрался за столом, об убийствах. На самом деле о них никто и не забывал. Катя Вранкевич всмотрелась в лица гостей. Семья Гончаровых – муж и жена – недовольны, ковыряются вилкой в скромном завтраке. Ирэн Костандилли, сверкающая, как обычно, массой драгоценностей, подозрительно молчалива. Полковник Енусидзе всего единожды подал командный голос. Любой, кто увидел бы эту компанию, понял бы, что присутствующие собрались по мрачному или трагическому поводу. Так оно и есть.
– Давайте голосовать, – предложил Никольский.
Банкир в который раз с изумлением понял, что Вика до ужаса ему надоела. Когда они познакомились в Париже, она представлялась ему приятным исключением из правил. На самом деле Вика оказалась еще хуже, чем ей подобные.
– Кто за то, чтобы общими усилиями выжить и при этом не потерять человеческое лицо? – задал вопрос Никольский.
Историк Сколышев рассмеялся пронзительным, малоприятным смехом:
– Вам ли говорить о морали, господин банкир. Лучше расскажите о том, как вы наживались на своих собственных согражданах.
– Замолчи, – подал голос Виктор Антонов. – Ты меня достал. Думаешь, что самый умный из присутствующих?
Сколышев дернулся и заявил:
– Смею так надеяться.
– Ваша перепалка ни к чему хорошему не приведет, – сказала Мамыкина. Старушка держалась на редкость уверенно. Енусидзе, которому она не нравилась, все же не мог не восхищаться ею.
– Нам нужно принять решение, – подхватила Лиза. – Сегодня, например, на кухне могли бы помочь Марине я и…
– Разрешите мне, – произнесла Настя Куликова. Бледная, с кругами под глазами, она выглядела не лучшим образом. – Я хочу быть хоть чем-то полезной.
– Настюша, ты уверена… – начал ее супруг, но Куликова проявила неожиданную твердость:
– Да, Денис. Я знаю, мне это пойдет на пользу.
– Вот и хорошо, – с удовлетворением отметил Енусидзе. Ему было неловко признаться, что всю ночь он со страхом ждал, что неуловимый убийца придет и к нему.
– Тогда принимаемся за работу, девочки, – предложила Пояркина. – Нам нужно собрать посуду и заняться обедом.
– А нам нужно обсудить варианты спасения, – сказал Никольский. – Не знаю, когда закончится буран, но я не собираюсь оставаться здесь. Чем дольше мы тут пробудем, тем выше шансы, что…
– Ну, продолжайте, – произнес Сколышев. – Тем выше шансы, что следующей жертвой станете вы. Или вы, – он повернулся и указал пальцем на астролога Кузнецова.
Тот подскочил и залепетал:
– Почему это я? Кто сказал, что следующей жертвой стану я?
– Успокойтесь, – поморщился Енусидзе. – Не мешайте нам обсуждать серьезные вопросы. Не терплю мужиков, которые ведут себя, как бабы. Итак, вы о чем?
Игорь Никольский продолжил:
– Мой вариант таков. Нужно попробовать выйти на трассу. Или подать сигнал бедствия. Например, при помощи костра. Что-то необходимо предпринять. Я не привык тупо ожидать своей участи.
– Какой сигнал бедствия! – крикнул Гончаров. – Костер, что ли? Вы хоть представляете, что творится на улице? Там мороз минус сорок, метель, пурга, любой костер в два счета заметет, никто его не заметит.
– Возможно, имеет смысл взорвать весь кемпинг, – заметил Сколышев.
Он произнес это таким уверенным и будничным тоном, что остальные с недоверием посмотрели на него.
– Не беспокойтесь, это крайний вариант, – сказал тот. – Я не понимаю, почему мы должны суетиться. Осталось ждать всего несколько дней. Если убийца один из нас, а другого варианта нет, как я понимаю, то нужно лишить его возможности заниматься черным делом. Вести дежурство по ночам в кемпинге. Комендантский час. Вот и все.
– Двое уже мертвы, – медленно сказал Кузнецов. – И будут еще жертвы.
– А ну, не каркай! – рявкнул Виктор Антонов. – Тоже мне – прорицатель.
– Послушайте, мне кажется, за столом собрались не все, – сказал Сергей Гончаров. – Кого-то не хватает.
– Так и есть, – произнес Енусидзе. – Нет нашей телезвезды, Татьяны Живаго. Привыкла дрыхнуть до полудня.
– Уже начало второго, – поправил его Дима Реутов.
Ему было безумно интересно следить за развивающимися событиями. Репортаж, над которым он начал работать, станет настоящей бомбой. В глубине души Дима надеялся, что лавры Шерлока Холмса увенчают именно его чело.
– Ее кто-нибудь видел? – спросил Сколышев у Марины Пояркиной.
Хозяйка кемпинга, на мгновение задумавшись, уверенно ответила:
– Нет, она не спускалась сегодня утром. Только вчера, когда в бассейне обнаружили…
– Понятно, – прервал ее Денис Куликов. – У вас есть ключ от ее двери? Так, на всякий случай?
– Уже нет, – покачала головой Пояркина. – Ключи украли.
– Великолепно, – протянул Николай Кириллович. – Значит, наш враг не дремлет. Это радует. Чем активнее действует наш убийца, тем больше у него шансов попасться. Всех убийц рано или поздно разоблачают.
– А как же Джек Потрошитель? – вставил Дима Реутов.
Полковник с неодобрением взглянул на журналиста и сказал:
– Женщина может нуждаться в медицинской помощи. Так что придется взломать дверь.
Комната Татьяны Живаго была заперта. На стук она не реагировала. Поколебавшись, Марина согласилась на то, чтобы Виктор Антонов высадил дверь.
Дубовая дверь, изготовленная в Финляндии, не хотела поддаваться. Пришлось изрядно помучиться, прежде чем она слетела с петель. Первым в комнату вошел Денис Куликов.
– Она спит, – удивленно произнес он, указывая на кровать.
– Вряд ли, такой шум и мертвого поднимет, – ответил Енусидзе. – Отойдите, пожалуйста.
Он подошел к спящей, прикоснулся к ее руке.
– Она мертва, – произнес полковник.
– Боже мой, – выдохнул Кузнецов, – скончалась во сне!
– Ей помогли скончаться, – заметил Енусидзе. – Немедленно позовите ко мне Лизу.
Появившаяся через пару минут Татаренко развела руками: Татьяна Живаго уже много часов была мертва.