Он замолчал, а я продолжала врачевание, но делать это молча не могла, наверное, сказывался недавний стресс.
— Ты сказал Сергею, что это просто шпана…
— Сказал.
— Ты в этом уверен?
— Дай подумать… — Он дурашливо нахмурился.
— Думай, пожалуйста, вслух, чтобы я не приставала к тебе с вопросами.
— Почти уверен, нападение с нашим делом никак не связано.
— Нападение? Да ты первый на них набросился. Вполне возможно, они не собирались затевать военных действий.
— Мне так не показалось. К тому же старое правило еще никто не отменял: бей первым, и у тебя появится преимущество. Этому каждый уличный мальчишка учится довольно быстро.
— По-моему, ты уже не в том возрасте…
— Спасибо, что напомнила. Ну, да, я ведь тебе в отцы гожусь.
— Ввязываться в драку, да еще с превосходящими силами противника. Вот уж не думала, что ты способен на подобные глупости.
— Способен, способен, — хохотнул Бессонов. — А что касается превосходящих сил… В любой драке надо определить цель. Знать, чего хочешь добиться, и рваться к этому, несмотря ни на что. Если станешь драться бесцельно, покалечат, а то и убьют. Этому тоже учишься быстро и попусту кулаками не машешь. Заводилой у них был коротышка в ветровке, едва он лишился чувств, дружки думали только о том, чтобы убраться восвояси.
— Целая наука, — проворчала я. — И где ты набрался этих премудростей?
— В бизнесе правила те же… Кстати, я рос в рабочем районе, там взрослеют рано.
— Ты никогда об этом не рассказывал. — Я смущенно отвела взгляд, решив, что сболтнула лишнее.
— Неудивительно, верно? — очень серьезно произнес он.
— Это что, упрек? Я должна была поинтересоваться твоим прошлым? Сомневаюсь, что ты стал бы отвечать и вообще…
Я досадливо нахмурилась.
— У тебя руки дрожат, — заметил он.
— Боюсь сделать тебе больно…
— Мне следовало время от времени ходить с разбитой рожей, — усмехнулся Бессонов. — Говорят, женщин это возбуждает.
— У меня стойкое отвращение к насилию.
— Правда? Очень многим женщинам оно, похоже, нравится. Разумеется, если перепадает кому-то другому. Отчего-то руки мужчины кажутся горячее и куда страстней, если на них еще осталась кровь врагов.
— Я начинаю подозревать, что все мужики самодовольные придурки, если додумались до такого.
— Точно. И драку я затеял, чтобы произвести впечатление. Смотри, какой я герой.
— Ты просто смеешься надо мной, — разозлилась я.
— Скорее уж над собой. Производить впечатление я малость опоздал, теперь могу сколько угодно руками махать, твоего отношения ко мне это не изменит. — Он стиснул мое запястье, а я испуганно замерла, уходя от его взгляда. — Ты права… Я вел себя как последний засранец. Не сегодня, разумеется, а четыре года назад. Меня не очень заботило, что ты чувствуешь. Красивая глупая девчонка, которой надо радоваться, что я на ней женился. А потом… Я сам загнал себя в ловушку и понятия не имел, как из нее выбраться. И делал только хуже. Это как снежный ком… Посмотри на меня, — сказал он резко, и рука занемела от боли, так сильно он ее сжал. — Ты была не одинока в этом аду. Я жарился по соседству.
Бессонов оказался слишком близко, так близко, что меня бросило в жар, и взгляд метался по комнате, лишь бы не видеть его лица, его глаз…
— Мне больно, — пискнула я, и он отпустил руку. А я попятилась и тут же испугалась, неожиданно почувствовав себя виноватой. Он мог решить, что его слова и он сам вызывают у меня отвращение. — А если сегодняшнее нападение все-таки связано с убийством? — скороговоркой произнесла я, поспешно меняя тему.
— Поживем — увидим, — ответил Бессонов, глядя на меня с привычной усмешкой. — Если наш злодей вынужден прибегать к услугам дворовой шпаны — дела его из рук вон плохи. Спасибо, что привела мою физиономию в порядок. — Он поднялся и пошел к двери.
— Тебе непременно надо показаться врачу, — сказала я, адресуясь к его спине. Рука Бессонова замерла на дверной ручке, он повернулся и сказал непривычно мягко:
— Не вздумай себя упрекать. Это моя вина. Моя. Я мужчина, Инна, и я старше почти на целую жизнь. Спокойной ночи.
Утром я проснулась поздно. Слова Бессонова произвели впечатление, и полночи я думала о нем, о нашей совместной жизни, которую язык не поворачивался назвать семейной. Теперь собственное поведение не казалось мне безупречным. Чтобы избавиться от чувства вины, явившееся как по заказу, я начала вспоминать все свои обиды. Их набралось предостаточно, но большинство из них сейчас представлялось глупыми. И поделать с этим ничего было нельзя.
Открыв глаза, я еще некоторое время лежала прислушиваясь. Бессонов с кем-то разговаривал по телефону, до меня доносился только его голос, который он старательно понижал, так что слов не разобрать. Я вздохнула, с удивлением отметив, что будущее мне видится куда более смутным, чем несколько дней назад, хотя вроде бы наметились перемены к лучшему. Я по-прежнему девица без паспорта, но доказывать, что я — это я, живая и здоровая, не придется. Вернусь домой, получу новый паспорт и… Еще вчера я считала: единственным счастливым событием нашего четырехлетнего брака можно считать лишь предстоящий развод. А теперь? То, что было ясным и понятным совсем недавно, сегодня таковым не казалось.
Я направилась в душ, поймав себя на мысли, что боюсь встретиться с Бессоновым, должно быть, по этой причине в ванной пробыла долго, собираясь с силами, прежде чем появиться в гостиной.
Он завтракал в одиночестве. Кивнул мне и сказал:
— Присоединяйся. Не хотел тебя будить… Я налила себе кофе, пробормотав:
— Доброе утро. Как ты себя чувствуешь?
— Ты имеешь в виду боевые ранения? О них я успел забыть. Горничная была слегка шокирована, увидев мою физиономию, а так полный порядок.
— Ты что, бритву дома забыл или решил отпустить бороду? — зачем-то спросила я.
— С чего-то надо начинать новую жизнь, — усмехнулся он. — Мужчина с трехдневной щетиной выглядит сексуально, одна блондинка почти убедила меня в этом.
— Это не та девица, которой ты оставил свою визитку? Или она брюнетка? — «Господи, что я несу?» — в отчаянии подумала я.
— Длительное воздержание не идет мне на пользу, — засмеялся он. — Сегодня всю ночь девки голые снились, не припомню такого со времен прыщавой юности. Мое вчерашнее геройство на тебя впечатления не произвело, придется искать радости на стороне.
— Желаю удачи, — в тот момент мои ночные мытарства показались мне идиотскими, с чего это я решила, что он способен на какие-то чувства… Ничего подобного. Да он просто смеется надо мной. Я всегда была пустым местом им и останусь.