Я в компании с профессором кислых щей наведалась в городской морг, чтобы в последний раз посмотреть на несчастную. Хотя нет, на самом деле причина для нашего посещения была совершенно иной: ни Черновяц, ни я не верили, что Зоя Штольц покончила с собой. Она, может быть, и автор анонимных писем, и убийца, которая желала устранить Юлиану, но самоубийства она не совершала. Кто-то хладнокровно устранил секретаршу. Но кто?
Я всмотрелась в лицо покойной. Бледное, с заострившимся носом, веки чуть приоткрыты, обнажая желтоватые белки с красными прожилками. Вот и все, что осталось от нее. Грудную клетку Зои рассекал продольный разрез, кое-как схваченный большими стежками. Наверное, она не могла представить, что все закончится таким образом.
Панночка Юлианочка, узнав о том, что бывшая подруга и секретарша пыталась убить ее, впала в истерику, а потом заявила, что «так и знала». Сам режиссер был полностью солидарен с женой – «такое», по его компетентному заключению, могла совершить только Зоя. Тихая, с непомерными амбициями, завистливая… Как только не окрестила ее Понятовская, какими нецензурными словами только не плевался Марк.
Вроде бы все сходится. С самого начала было ясно, что письма посылает тот, кто смертельно обижен на Юлиану. Зоя вполне могла быть причислена к таковым. Семейная идиллия ее раздражала, она не понимала, почему счастье, известность, деньги обрушились на Понятовскую, а не на нее. Подруга предложила ей фактически стать прислугой… Да, да, только Зоя могла отправлять письма и попытаться убить Понятовскую.
Профессор кислых щей, мурча, как кот, взял холодную и закостеневшую руку секретарши. Небольшое пятнышко чуть выше запястья. След от шприца. То, что принесло ей смерть.
– Вы установили, что является причиной смерти? – спросил Эрик патологоанатома.
Тот, невозмутимо дожевав пирожок, потянулся за вторым, который лежал в целлофановом пакете в кармане его не слишком чистого халата.
– Хотите? – предложил он Черновяцу и мне. – Жена пекла, с капустой… Я обожаю…
Мы поспешно отказались, заверив, что только что пообедали, а патологоанатом произнес:
– Полковник Порох потребовал, чтобы я на ночь глядя вскрывал ее. – Он ткнул пальцев в труп Зои. – М-да, никак не могу понять, – продолжил он, прожевывая пирожок, – почему люди так беспечно и по-идиотски относятся к жизни. Думают, что это игра, они и не умрут, а так, попугают других… А смерти все равно, кого забирать…
Патологоанатом-философ подошел к столу, на котором лежало тело Зои, схватил ее безжизненную руку и сказал:
– Вот след от внутривенной инъекции, это ее и оглушило. Гремучая смесь нескольких видов транквилизаторов, причем в убойной пропорции. А умерла она от изрядного количества воды в легких.
– Это не наркотик? – задала я вопрос. Мне внезапно вспомнилось, что Понятовская была помешана на успокоительных, весь особняк был набит флаконами, ампулами, таблетками.
– Нет, – ответил патологоанатом. – Обычные лекарства для невротиков и ипохондриков, но девица постаралась, чтобы наверняка умереть. Вскрытие подтвердило, что именно это стало причиной ее предсмертного обморока. Девица заснула и больше никогда не проснулась. А причина – ваша Зоя захлебнулась в ванне, легкие полны воды.
Или, подумала я, кто-то, накачав секретаршу медикаментами, удерживал Зоину голову под водой, что и привело к ее смерти.
Лицо Зои, странное дело, было на редкость умиротворенным. Если все так, как говорит эксперт, а сомневаться в этом не было причин, то дело закрыто. Зоя пыталась отомстить Понятовской и всему миру за собственные неудачи, за свою испорченную, как она считала, жизнь, за несостоявшуюся актерскую карьеру… Преступник найден, но слишком поздно. Марк Михасевич и его панночка должны быть довольны – больше Зоя не потревожит его жену.
– Но вот что странно, – продолжал патологоанатом, беря мертвую за голову и поворачивая ее на бок. – На затылке есть небольшая предмортальная гематома, словно след от удара, нанесенного непосредственно перед смертью – за несколько минут. Удар, скажу вам, был вполне увесистый, достаточный, чтобы лишить ее на какое-то время сознания, но недостаточный для того, чтобы послужить причиной гибели. Нанесен, скорее всего, незадолго до смерти. Пощупайте шишку, красота, да и только!
– О, я вам верю, – пробормотала я, а вот профессор с радостью последовал совету патологоанатома.
– И что это означает? – в возбуждении воскликнул он. – Вы хотите сказать, что ее смерть могла быть не самоубийством?
– Ничего я не хочу сказать, – произнес эксперт, накрывая тело Зои клеенкой. – Вы посмотрели на нее, вам, кажется, пора. У меня еще два вскрытия.
– Так что насчет этой гематомы? – не дал эксперту сбить себя с мысли профессор. – Вы сомневаетесь в версии самоубийства?
– Во всем сомневайся, кажется, такой был принцип у философа Рене Декарта? – спросил патологоанатом, подходя к большому столу, на котором были разложены инструменты для процедуры вскрытия. – Я могу только предположить, от чего умерла эта молодая женщина. Точнее, от чего она умерла, и так ясно. Слоновья доза успокоительного, введенная в кровоток. А вот сделала ли это она сама – вопрос для следствия. Я только режу бренные тела, а ловить преступников не моя забота.
– У вас есть сомнения в том, что Зоя умерла своей смертью? Точнее, что она совершила самоубийство? – настаивал на своем профессор кислых щей.
Он, как и я, сомневался в том, что Зоя, поддавшись сиюминутному раскаянию, покончила с собой. Если ее так терзала совесть из-за смерти актера Макса, то почему она выждала почти сутки, прежде чем свести счеты с жизнью, а не сделала это, едва только произошел «несчастный случай» на съемочной площадке.
Я могла поверить в то, что секретарша пугала Понятовскую анонимками, а затем попыталась ее убить. Но я никак не могла поверить в то, что Зоя ввела себе намеренно большую дозу успокоительного, залезла в одежде в ванну, полную холодной воды, и умерла. Она не из тех, кого мучают угрызения совести или душевные переживания. Зоя скорее бы сбежала, предварительно прихватив ларчик с драгоценностями Понятовской, но никогда бы не решилась лишить себя жизни. Она слишком любила жизнь, хотела достичь максимума.
– Она могла покончить с собой, – вещал эксперт. – А гематома несущественна, просто удар, например, о косяк. Но также могло произойти следующее – кто-то оглушил бедняжку…
Медик замолк, как будто забыв, о чем только что говорил.
– Так что же, кто-то оглушил Зою…
– А, вы насчет этого? – протянул эксперт. – Это только предположение, не более того. Кто-то оглушил ее чем-то тяжелым, но в то же время мягким. В одном из детективов, а мне интересно читать детективы, особенно когда следователь или сыщик посещает морг и присутствует при вскрытии. Авторы делают столько ошибок… Однажды в творении одной из гранд-дам детективной прозы нашей страны я прочел следующее: врач для того, чтобы оживить смертельно раненного свидетеля, вколол ему в сердце камфору, и тот, открыв глаза, дал ценные показания, а потом испустил дух. Если бы такое произошло на самом деле, то их ценный свидетель моментально бы откинул копытца – еще бы, камфора в сердце приводит к смерти! Я даже написал возмущенное письмо в адрес издательства, и мне пришел вежливый ответ с благодарностью. Писали, что авторша «непременно учтет мое замечание». Ничего подобного! Потом по этой книжонке сняли сериал, так там тоже в сердце колют камфору, и свидетель, здоровый, как огурчик, разоблачает козни мафии…