По пути мне попалась мадам Ирупова, матушка Евгении, которая, схватив меня за запястье, пронзительным шепотом произнесла:
– Дорогая Елена Карловна, в чем дело? Куда вы спешите? Я ничего не понимаю, – в ее тоне было недовольство. – Почему мой супруг бросил гостей, я что, одна должна появляться перед всеми сразу?
– Прошу вас, не сейчас, – мне с трудом удалось высвободиться из ее цепких объятий. Я поняла, что случилось нечто непоправимое, но что именно? Ирупов бы никогда не позволил вести себя подобным образом. Более выдержанного человека, чем Адриан Николаевич, я не знала.
Я проследовала вслед за ним к оранжереям. Уже сгустилась тьма, которая обволакивала все вокруг. Я подошла к небольшой группке людей. Ирупов, опустившись на колени, что-то говорил ласковым тоном.
Мое появление не привлекло ничьего внимания. Странно, мелькнула у меня мысль, почему Евгения Ирупова, точнее, теперь княгиня Шаховская лежит на траве. Ей стало плохо! Ну конечно же, этим и объясняется странное поведение ее отца.
– Женечка, моя крошка, поднимайся, – говорил Ирупов, прижав к себе голову дочери. Евгения не шевелилась.
– Адриан Николаевич, – сказал один из собравшихся, – это не поможет, оставьте ее, нам ничего нельзя трогать.
Ирупов обернулся, и я поразилась – его лицо было искажено гримасой. Он прокричал:
– Что вы понимаете, моей девочке стало плохо, я не могу ее оставить!
И вслед за этим он разразился рыданиями. Я окаменела. Если Евгении стало плохо, что неудивительно, день был ужасно напряженным, то почему такая гипертрофированная реакция со стороны ее отца?
– Что такое? – прошептала я, оглядываясь. К нам спешила мадам Ирупова. Белые страусиные перья колыхались над ее прической.
– Уведите мою жену! – завопил Адриан Николаевич. – Она не должна этого видеть, никто не должен этого видеть!
Кто-то из гостей бросился навстречу Ируповой, однако та, похожая на броненосец, рассекающий волны океана, приблизилась к нам, не поддавшись на уговоры и не позволив увести себя обратно к гостям.
– Адриан, – заявила она капризно и одновременно требовательно. – Уже началось шушуканье. Где ты пропадаешь! Да и жених, я хотела сказать, супруг нашей Женечки мается в полном одиночестве. Где она?
Затем, поднеся к близоруким глазам лорнет в черепаховой оправе, усыпанный мелкими бриллиантами, она сказала:
– Ага, вот в чем дело, Евгении стало плохо?
– Не подходи! – закричал Адриан Ирупов. – Ольга, прошу тебя!
Его ладони, сжимавшие доселе голову дочери, лежавшую на траве, раскрылись. По небольшому обществу прокатился сдавленный стон, я невольно вскрикнула. Евгения Ирупова, княгиня Шаховская, уставилась приоткрытыми глазами в звездное небо. На ее нежной шее был затянут странный черный шарф. И никакого сомнения – она была мертва… Мертва!
– Скажи ей, что нечего валяться в обмороке, пора к гостям, – продолжала, ничего не заметив, мадам Ирупова. – Евгения, – она коснулась безвольно распластавшейся руки дочери. – Я…
Она не договорила, потому что наконец-то поняла: случилось нечто ужасное и непоправимое. Ирупова в тревоге всмотрелась в лицо дочери, затем перевела лорнет на мужа, похожего на медитирующего Будду.
– Адриан, – подозрительно спокойным голосом спросила она. – Евгения умерла, ведь так?
Появился молодой князь Шаховской. Федор, который был немного навеселе, спросил:
– Где моя жена, почему вы увели от меня мою жену!
– Прочь! – закричал Ирупов. – Я не хочу никого видеть, никто не имеет права видеть мою дочь!
– Я имею! – сказал Федор и грубо оттолкнул промышленника. Голова Евгении упала на мокрую от вечерней росы траву. Князь всмотрелся в ее посиневшее лицо, затем взглянул на Ирупова.
– Что вы с ней сделали? – прошептал он, беря Евгению за руку. – Отвечайте, черт побери, Адриан Николаевич, что вы с ней сделали!
В этот момент раздался тихий стон, и мадам Ирупова упала в обморок. Я бросилась к ней, ее пришлось на руках внести в апартаменты дворца. Через пять минут удивительный слух облетел уже всех гостей. Евгения Ирупова найдена около оранжерей мертвой! Старшая Ирупова, которая, как мне показалось, больше притворялась, чем на самом деле нуждалась в помощи, лежала на обтянутой желтым бархатом кушетке, когда я услышала позади себя скрип.
Князь Феликс Святогорский в инвалидном кресле, за которым стоял его ужасно бледный и растерянный сын, произнес удовлетворенным тоном:
– Меня не пускают к собственным оранжереям, ну где это видано, Елена Карловна? Так что, это не ложь, на самом деле Евгения Ирупова умерла? Она убита, скажите мне?
Его тон, полный дешевого интереса и злорадства, раздражал меня. Я непочтительно ответила:
– Князь, не кажется ли вам, что это не ваше дело!
– Хе-хе, – буквально простонал от радости Святогорский-старший. – Значит, это на самом деле так. Вы только подумайте – не прошло и дня, как молодая княгиня умерла. Я же всегда знал, что род Шаховских проклят.
Оставив его одного, я снова вышла в сад. Теперь там царила паника. Гости говорили об одном, собравшись в небольшие группки, никто больше ничего не ел и не пил. Я решительно направилась к оранжереям. Меня пропустили, несмотря на то, что других зевак из числа приглашенных отсеивало несколько мужчин, облаченных во фраки.
На этот раз мне удалось охватить взором целостную картину. Евгения Ирупова лежала на траве в странной позе, как будто она заснула. Однако она не спала, она была мертва. Приоткрытые глаза, губы, словно замершие в крике. Ее шея была туго обмотана шарфом, на который я уже обратила внимание. И ожерелье, вот чего не хватало! Я вгляделась под ноги, едва не поскользнувшись. По траве были рассыпаны матовые круглые жемчужины.
Ирупов уже овладел собой, однако это спокойствие было гораздо ужаснее, чем истерика. Он подошел ко мне и произнес:
– Елена Карловна, прошу вас, выгоните всех прочь. В саду никого не должно оставаться!
Я скрепя сердце принялась за выполнение этой неприятной миссии. Я громко объявила всем, что в связи с непредвиденными обстоятельствами всех просят удалиться прочь. Кое-кто из гостей, до которых еще не дошел слух о страшной судьбе Евгении Ируповой, выглядели сбитыми с толку.
Понадобилось около часа, чтобы все исчезли из сада. К тому времени прибыла полиция, возглавляемая городничим. Я вновь оказалась около оранжерей. Местные чины рассматривали тело девушки.
– Удушена, – констатировал невысокий седовласый врач, заканчивая осмотр тела. – Скорее всего, именно этим шарфом. Единственное, что я могу сказать, на нее напали сзади. Кто-то затянул на шее жертвы шарф, от титанических усилий порвалось ожерелье. Борьба длилась совсем недолго. Убийца был значительно сильнее, чем княгиня.
Ирупов, постаревший, но собранный и вновь обретший присутствие духа, внимательно слушал. Он сказал: