Они прошли мимо особняка Екатерины Ставровны Ульрих. В нем располагалось финансовое управление мэрии, а на первом этаже находился обувной магазин.
– Особняк Ульрихов десять раз перепланировывали, – сказала с легким недовольством Виктория Карловна. – Он был построен в конце девятнадцатого века Рихардом Ульрихом, супругом Екатерины, второй жертвы. В отличие от виллы Ируповых, он не представляет особого архитектурного интереса. Хотите, мы зайдем внутрь? Типичная купеческая вилла, стандартная безвкусица в стиле псевдоготики.
Они прошли в магазин. С Викторией Карловной здоровались многие, она на самом деле была известной в Староникольске личностью.
– Вот здесь, – Олянич указала на стенды с обувью, – и был когда-то холл, лестницу на второй этаж давно убрали. В бывшем будуаре, где на полу и было найдено тело Екатерины Ставровны, располагаются помещения, занимаемые теперь мэрией. У нашего градоначальника, Петра Георгиевича Белякина, абсолютно отсутствует чувство истории. Он занят поисками сиюминутной выгоды. Я на минувших выборах голосовала против него.
Видимо, как поняла Юлия, Виктория Карловна конфликтовала с власть имущими. Ну что же, ее бабка тоже не была любима властями Староникольска.
– А права ли была Елена Карловна, когда писала о подозрениях по поводу Екатерины Ставровны? – спросила Крестинина, когда они покинули обувной магазин и пошли дальше по городу. Солнце ярко светило, однако чувствовалось дыхание осени. Легкий холодный ветерок перебирал волосы Юлии.
– Вы ведете речь о том, на самом ли деле Екатерина отправила на тот свет своего богатого и пожилого супруга? Никто не скажет вам это точно, но с большой вероятностью именно так все и было. Екатерину Ставровну в городе не любили, но были вынуждены терпеть, так как ей принадлежала фабрика, лесопилка и большие угодья. Ну вот, деточка, мы и подошли к кладбищу. Конечно же, не самое приятное место для прогулок, но мне нравится бродить в тиши склепов и могил, размышляя о бренности бытия.
Они прошли сквозь чугунные ворота на территорию кладбища. Несмотря на то что светило солнце и было около четырех часов дня, Юлии стало немного не по себе. Кладбище Староникольска было именно таким, каким она представляла себе место упокоения в старинном русском городке. Массивные мраморные кресты, красивые надгробия, темные склепы.
– Здесь покоится почти весь дореволюционный Староникольск. Кладбище давно не используется, но даже в советские времена не рискнули сровнять его с землей, хотя были и такие предложения. Это своеобразный музей под открытым небом.
Виктория Карловна провела ее на самую старую часть кладбища, показала фамильную усыпальницу князей Святогорских. Выстроенная из зеленоватого гранита, поросшего мхом, она производила должное впечатление. Несколько мраморных фигур, изображавших скорбящих нимф, придерживающих ниспадающие одеяния, украшали вход. Вход в усыпальницу был закрыт массивной деревянной дверью и стальной решеткой.
– Здесь и покоится прах самоубийцы Феликса, – сказала Виктория Карловна. – Святогорский-старший сумел-таки настоять, чтобы его сына отпевали в соборе. Я все время думаю: если юный Феликс не был причастен к смертям женщин, то почему решился на этот роковой выстрел? Вряд ли, деточка, из-за того, что пропала ваша прабабка Анна. Увы, молодой князь, как и его отец, был повесой, в городе у него было несколько любовниц, а когда он выбирался в Петербург или за границу… Об этом лучше вообще не говорить!
Они подошли к склепу, на стене которого были выбиты многочисленные имена – тех, кто нашел тут место последнего упокоения.
– Здесь лежат практически все представители этого древнего рода, и молодой князь Александр, тот самый, деточка, который прислал вам розы, не раз заявлял, что почтет за честь после смерти оказаться именно в этом склепе. Он уже который год собирается перевезти сюда останки старого князя, покоящиеся на русском кладбище в Нью-Йорке, но власти пока что медлят с разрешением на этот счет. Хотя я верю, Александр добьется своего. У него есть деньги, самый весомый аргумент для нашего достопочтенного мэра…
Судя по откровенному яду в речах Виктории Карловны, противоречия между нею и Петром Георгиевичем Белякиным, главой администрации Староникольска, зашли очень далеко. Они шли по тропинкам кладбища, директриса предавалась рассказам, Юлия слушала ее вполуха.
– Взгляните, деточка, – они остановились около роскошного, выполненного из черного мрамора ангела с крестом, который замер в скорбящей позе над могилой. Юлия вчиталась в полустершиеся золотые буквы.
– Евгения Адриановна Ирупова, родилась 18 декабря 1891 года, скончалась 5 августа 1916, – пробормотала она. – Это и есть могила дочери Ирупова?
– Она самая, – ответила Виктория Карловна. – Отец наверняка сдержал бы свое обещание и выстроил бы ей второй Тадж-Махал, но грянула революция, его планы радикально изменились, ему пришлось навсегда покинуть Россию. А так, не сомневаюсь, он бы отгрохал ей памятник на половину кладбища.
Затем они подошли к могиле Екатерины Ставровны Ульрих, которая покоилась вместе со своим мужем, якобы ею же и отравленным.
– Злая ирония судьбы, – сказала Виктория Олянич. – Екатерина Ставровна явно не помышляла о такой быстрой кончине и зарезервировала себе место в Риме, вечном городе, однако ей пришлось удовольствоваться Староникольском. Надо же, как верно говорят – пути господни неисповедимы!
– Добрый день, дочери мои, – раздался тихий голос. Юлия испуганно обернулась.
Перед ней стоял невысокий священник с окладистой черной бородой и пронзительными зелеными глазами.
– Ах, отец Василий, добрый день, голубчик, – обратилась к нему, как к старому знакомому, Виктория Карловна.
– Значит, это и есть ваша молодая постоялица, – сказал священник, поглаживая бороду. – Добрые день, Юленька, вы ведь позволите мне так именовать вас? Я уже наслышан, наслышан обо всем. И о той страшной находке, которую сделали во время закладки нового котлована в бывшем княжеском парке. Не к добру все это, ох, не к добру…
Священник говорил тихим, но чрезвычайно приятным голосом. Юлия сразу же ощутила магнетизм, который исходил от него. Он был облачен в обыкновенную рясу, поверх который был надет золотой крест.
– Разрешите представить, отец Василий Таранцев, – сказала с некоторой иронией Виктория Карловна, – а это…
– Юлия Крестинина, правнучка великой Анны Радзивилл, – ответил священник, переняв у нее инициативу. – Рад приветствовать вас в нашем городке, Юлия.
Он пожал ей руку, и Крестинина ощутила приятное тепло его ладони.
– Я, знаете ли, показываю Юленьке могилы знаменитых горожан, – сказала директриса.
Священник покачал головой:
– Виктория Карловна, дорогая моя, неужели в этот солнечный день вы не могли найти более подходящего занятия для такой красивой девушки, как Юлия, чем посещение кладбища? Кладбище – это место скорби и раздумий, и я не понимаю тех людей, которые видят в этом некое развлечение.