– Мне немного известен характер твоей матери, – улыбнулся Федор Архипович. – И в последнее время он изменился не к лучшему. Но у нее наверняка были причины отказать этому твоему Иванычу.
Подумав, Ксения выпалила:
– Мамочке не понравилась его борода! Он очень похож на пирата, вот она и испугалась!
– И только поэтому Лиза отказала ему? – изумился Самдевятов.
Ксения горячо уверила его:
– Да, да, только поэтому! А он очень нуждается в этой работе! Ты ведь сам говорил, что мы должны помогать людям, папочка! Я сказала Ивану Иванычу, чтобы он пришел сегодня вечером снова. Ты ведь возьмешь его в садовники?
– Моя добрая самаритянка, – проговорил с нежностью в голосе Федор Архипович. – Ну конечно, я его возьму, с условием, что он справится. Но я горжусь тобой, дочка, ты заботишься о других людях. Впрочем, не все заслуживают этого – есть масса бездельников и неудачников, которые меняют работу по десять раз, не могут удержаться на одном месте дольше двух недель, обзаводятся семьей, не имея достаточных для того сбережений.
Ксения пылко уверила отца, что Иван Иваныч – не из таких. Она подумала, что papa вовсе не обязательно знать чистую правду о навыках Ивана Иваныча. И более всего папочка не должен знать об истинной причине, которая подтолкнула его дочь с таким энтузиазмом вступаться за Шадрина.
– Папочка, поверь, он умеет работать, сделай его нашим новым садовником и позволь ему с семьей жить в доме! – упрашивала она.
Федор Архипович не мог устоять перед слезливым тоном дочери:
– Будь по-твоему, Ксения! Значит, твой Иваныч заявится сегодня вечером. Вообще-то у меня нет ни минуты свободного времени, чтобы беседовать с садовниками, быть может, Лизонька...
– Нет-нет, это займет всего пять минуточек! – Ксения поцеловала отца в лоб. – Папочка, ты же знаешь маму – она ведет себя, как шамаханская царица! Бедняга Иван Иваныч совсем оробел.
– Ну ладно, – согласился Федор Архипович. – Веди ко мне своего Иваныча. Так и быть, если он произведет на меня впечатление человека работящего и не будет пустозвоном, то место получит, и пусть живет с семьей у нас в доме!
Ксения, полная радужных предчувствий, выбежала из кабинета отца. На пороге она обернулась и заметила, что Самдевятов потянулся к бутылке с коньяком.
Как и было условлено, к восьми часам вечера Ксения подошла к воротам. Иван Иваныч, переминаясь с ноги на ногу, уже ждал ее. Девочка дала ему наставления:
– Papa будет интересоваться тем, у кого вы работали садовником. Скажите, что опыт у вас имеется...
– Но я еще ни разу... – начал Шадрин.
Ксения быстро прервала его:
– А это папочке знать вовсе не обязательно! И не упоминайте, что сменили десять профессий!
– Пятнадцать, – вставил Иван Иваныч.
– Тем более! – воскликнула Ксения. – Скажите, что все это время работали на богатого... англичанина, сэра Перси Донатана Фалькентрота и его супругу леди Джоанну. У них была собственная вилла с чудесным садом, за которым вы и ухаживали. А потом скончался батюшка сэра Перси, и ему пришлось покинуть Коста-Бьянку и отправиться на родину, дабы поселиться в замке в горах Шотландии. Все произошло так быстро, что он не успел оставить вам рекомендаций!
– Вот имечко-то, сэр Персик, как его бишь, – бормотал полностью сбитый с толку Шадрин. Ксения заставила его повторить несколько раз имя и фамилию английского аристократа и, убедившись, что Иван Иваныч запомнил все правильно, стукнула в дверь кабинета отца.
– А ваша матушка? – испуганно проговорил великан. – Она же меня запомнила и доложит вашему батюшке, что я ничего не смыслю в садоводстве...
– Об этом вам не стоит беспокоиться, – уверила его Ксения и распахнула дверь. – Папочка, Иван Иваныч пришел! Ты обещал дать ему работу!
Десять минут спустя раскрасневшийся Шадрин в сопровождении Самдевятова появился на пороге кабинета. Федор Архипович сказал:
– Ну вот что, Иван, можешь приступать к своим обязанностям через день. А завтра привози свою семью к нам, я прикажу подготовить вам комнаты.
– Папочка, ты сдержал слово! – воскликнула Ксения. – Как же я тебя люблю!
Федор Архипович добавил:
– И надеюсь, что наш сад не будет уступать ни в чем саду сэра Перси. Я полагаюсь на тебя, Иван!
Ксения проводила до ограды Ивана Иваныча, который все никак не мог понять, каким образом у него получится работать садовником. Ксения уверила его:
– Справитесь! Papa все равно большую часть времени пропадает в конторе, а maman садом не интересуется. Я жду вас завтра с утра!
На следующий день Шадрины переехали в особняк Самдевятовых. Федору Архиповичу пришлось призвать на помощь все свое красноречие, чтобы убедить супругу в том, что Иван Иваныч – наиболее подходящий кандидат в садовники.
– Но он же четко сказал мне, что не имеет никакого опыта, – утверждала Елизавета Порфирьевна.
Муж уверял ее:
– Ты что-то не так поняла, Лизонька. Он работал у английского сэра, и тот остался им вполне доволен. Иван – человек робкий, и если на него грозно смотреть, как ты это любишь делать, то он окончательно стушуется.
Ксения подтвердила, что слышала разговор Шадрина с maman и тот четко сказал, что работал у сэра Перси. Елизавета Порфирьевна сдалась:
– Я согласна, а то вы окончательно сделаете меня дурой со своим садовником! Но почему он должен жить в нашем доме? Здесь и так предостаточно всех этих чернолицых...
– Но мамочка, Иван Иваныч должен следить за садом день и ночь, – возразила Ксения. – По-другому и быть не может! И у нас так много свободных комнат...
Ксения прилипла к окну, чтобы не пропустить появления Шадриных. Около десяти утра показалась повозка со скарбом. Ксения затаила дыхание, всматриваясь в фигуры, которые притулились на повозке. С замиранием сердца она отметила, что Алешка за прошедший год с лишним вырос, его кожу покрывал бронзовый загар, и одет он был, как эльпараисский сорванец.
Она выбежала навстречу Шадриным. Мальчик, соскочив с повозки, подошел к Ксении. Сверкнув белыми зубами, он улыбнулся и промолвил:
– Я же сказал, что мы с тобой встретимся! Спасибо, что ты помогла папке! А то он совсем отчаялся, ведь языка-то он здешнего так и не осилил, место найти без этого очень сложно, а у меня маманя разродилась...
Ксения вспомнила, что мама Алешки на «Посейдоне» ходила с животом. Пелагея держала на руках малыша.
– Это мой братан Степа, – не без гордости пояснил Алешка.
Появилась Елизавета Порфирьевна. Завидев малыша, она брезгливо сказала:
– И смотрите, милочка, чтобы он вел себя тихо! Я не потерплю, чтобы в моем доме разрывался младенец и не давал мне покоя ни днем ни ночью...