Возникла неловкая пауза, Варя знала: если она промолчит, то это будет иметь нелицеприятные последствия для Генриха Олеговича, которого она очень уважала и даже любила.
– Да, товарищ Сталин, – выдавила из себя Варя. – Генрих Олегович – самый лучший!
Сталин усмехнулся:
– Устами ребенка глаголет истина. Руководство партии и страны тоже так думает, поэтому и поручает вам, товарищ Райх, заняться написанием сценария второй и третьей части приключений пионерки Маши. Ведь до Нового года вы справитесь?
Несмотря на то, что до Нового года оставалось семь недель, Райх с готовностью ответил:
– Всенепременно, товарищ Сталин!
– Вот и отлично, – заявил тот, вынимая изо рта трубку. – Потому что если и дальше тянуть, то это в самом деле будет походить на намеренное вредительство, и не только по отношению к руководству партии и страны, но ко всему советскому народу. Вы же не вредитель, товарищ Райх?
– Никак нет, – брякнул Генрих Олегович, снова бледнея.
Сталин, приблизившись к нему, ткнул режиссера в грудь черенком трубки и сказал:
– Собственно, руководство партии и страны никогда и не сомневалось в вас. Имеется несколько идеек, которые надо обязательно взять в сценарий, товарищ Райх, и я хочу обсудить их с вами как с самым лучшим.
И он пошел по залу, попыхивая трубкой. Режиссер Райх засеменил рядом с ним, а все прочие провожали неравную пару взглядами, полными тоски и зависти.
Последовавший банкет показался Варе чрезвычайно длинным и нудным – много ели, еще больше пили. Одно порадовало: товарищ Сталин сам провозгласил тост за здоровье Маши Колесниковой.
По пути домой размякший от похвалы вождя и большого количества алкоголя Генрих Олегович, развалившись на кожаном сиденье «ЗИСа», сообщил Варе:
– Товарищ Сталин уже продумал основные линии второй и даже третьей части. Я был просто потрясен – до какой степени этот человек мудр и прозорлив! Иосиф Виссарионович желает почитать сценарий до того, как я предоставлю его руководству. Кстати, Товарищ Сталин очень доволен твоей игрой. Сказал, что ты далеко пойдешь, Маша Колесникова!
– Я не Маша, а Варя, – попыталась возразить девочка, но Райх ее уже не слышал – режиссер, раскрыв рот, громко храпел в пьяном забытьи.
Сценарий был написан за четыре недели. Забрать его явился кремлевский курьер, а несколько дней спустя Райх был вызван на дачу вождя, где тот вручил ему испещренную красными пометками рукопись. Изменить требовалось многое, но Генрих Олегович, обычно рьяно сражавшийся с цензурой за каждую сцену и каждую реплику, безропотно принял исправления вождя.
Сразу после Нового года начались съемки. Варя как-то спросила, сможет ли она сыграть какую-либо иную роль (сирота-пионерка Маша Колесникова начала ее порядком раздражать), на что Райх ответил со вздохом:
– Товарищ Сталин увлечен своим «проектом», и пока он не разрешит, других фильмов ни для тебя, ни для меня не будет.
Если раньше Варя любила свою роль, то со временем стала ненавидеть Машу. Да и главная героиня из озорной, непослушной, доброй девочки превратилась вдруг в рьяную пионерку, поучающую всех и вся и готовую пожертвовать жизнью ради разоблачения иностранных шпионов и врагов народа. Ей даже пришлось держать в руках оружие – в конце второй части Маша палила из двустволки по лощеному типу, прибывшему в Советский Союз с целью крупной диверсии на военном заводе, где Маша работала токарем.
Вторая часть фильма была также крайне успешной, хотя не в такой степени, как первая. Еще до того, как она вышла на киноэкраны, Райх принялся за съемки третьей, но та провалилась в прокате: уж слишком много было в ней казенных штампованных фраз, нереальных событий и приторных монологов в честь Советской власти и товарища Сталина. Поэтому вождь потерял интерес к «проекту» и, вызвав к себе Райха, сказал, что неплохо бы подумать о фильме, основанном на русской истории.
Варя была рада, что эпопея с Машей Колесниковой закончилась. Первая часть стала всенародно любимой, вторую тоже иногда крутили, но на нее зрители не валили толпами, а третья сразу после премьеры исчезла с экранов кинотеатров и легла на полки Госфильмофонда. Варя никогда не говорила об этом с Райхом, однако понимала: неуспех второй и крах третьей части связаны с тем, что сценарий был переписан не кем иным, как вождем всех времен и народов. Но произнести подобное вслух было очень опасно: подрастающая Варя знала, что и для нее, и для Генриха Олеговича это может закончиться катастрофой.
Историческая кинолента снималась долго и вышла на экраны только в 1935 году. Варе к тому времени исполнилось восемнадцать, она играла в фильме властительницу Киевской Руси княгиню Ольгу, после смерти мужа ставшую во главе государства и успешно отражавшую нападения врагов. Игра Вари получила признание критики, но зрители картину не оценили: уж слишком она была длинной, мрачной по настроению, сложной для понимания и, по мнению многих, нудной – никакого сравнения с веселыми приключениями пионерки Маши.
Поэтому с самого верха было приказано немедленно заняться теперь повышением духа советских граждан и снять комедию. Что и было сделано: лента под названием «Любовь и песня» стала подлинным хитом 1936 года. Варя в ней изображала доярку Валечку, приехавшую из деревни в Москву, в гости к дальнему родственнику-профессору. Зрители хохотали, надрывая животы, наблюдая за похождениями Валечки, которую отчего-то приняли за известную ученую, да и товарищ Сталин выразил свое одобрение, наградив Райха и Варю орденом Красного Знамени.
Варя из девочки-подростка превратилась в молодую красивую женщину. Она хотела продолжить образование и колебалась между Театральным училищем имени Щукина и ГИТИСом, но Райх сказал ей:
– Товарищ Сталин внимательно следит за твоей судьбой. Ты, наряду с Орловой, его любимая актриса. И он считает... – Режиссер сделал паузу и добавил: – Он считает, что ты не должна портить свой талант. Именно так Иосиф Виссарионович и сказал. Ты – самородок, что ясно всем, а по мнению вождя, обучение в театральном училище или институте только разрушит твое дарование. Я пытался переубедить товарища Сталина, однако он не привык повторять одно и то же дважды. Он сказал, что вместо того, чтобы терять попусту время, мы с тобой должны радовать руководство страны и партии и весь советский народ новыми картинами. Поэтому в ближайшее время начнутся съемки очередной музыкальной комедии.
– Но, Генрих Олегович, – взмолилась Варя, – не могу же я остаток жизни играть роли глупых доярок или героических комсомолок! Я чувствую, что мне надо многому учиться, и наличие таланта только обязывает меня к этому. И мне так хочется оказаться на театральных подмостках, воплотиться в одну из героинь Шекспира, Чехова, Ибсена...
– О театре забудь, – отрезал Рейх. – Товарищ Сталин театр не любит, считая его буржуазным реликтом. Жители Страны Советов предпочитают кинематограф, а именно легкие лирические комедии и неуемно-пафосные драмы.