– Вам нужны не деньги, – сказала Варя тихо, – вам нужны предприятия.
– Ну, от лишних запасов валюты мы тоже не откажемся, – протянул Александр Евгеньевич, – причем в таких гигантских количествах. Но вы правы, важнее всего заводы и фабрики. Представляете, какой элегантный ход: мы побьем капиталистов их же оружием, и они ничего поделать не смогут, потому что все будет в полном соответствии с их буржуазными законами. И товарищ Берия немедленно станет героем. Еще бы, ведь именно он разработал этот гениальный план. Иосифу Виссарионовичу придется отказаться от своей затеи с большой чисткой в МВД и МГБ... Пускай трясет военных, врачей или евреев, или всех, вместе взятых, но только не нас, святая святых Советского Союза! И Лаврентий Павлович одним махом вернет себе все утраченные позиции и снова займет кресло министра.
– Вы и маршал Берия выйдите сухими из воды, а СССР получит контроль над иностранными химическими и военными заводами за рубежом, – сказала устало Варя
– Это будет не только удар по экономике и обороноспособности Запада, но и станет торжеством советского духа! – патетически заявил Бойко. – Но прежде вам, Варвара Ивановна, необходимо сделать так, чтобы Поль Беспалофф женился на вас. Об остальном мы сами позаботимся. Ну так как?
Варя задумчиво проговорила:
– Поэтому и был арестован мой муж, поэтому его и зачислили в стан врагов народа.
– Ну а как же, – нагло усмехнулся заместитель министра, – иначе бы вы ни за что не согласились на развод. А так вам надо спасать сына. Конечно, можно было бы подсунуть в жены Полю какую-нибудь из наших агенток или шлюху, работающую на МВД, но русский иностранец не так-то прост, он любит утонченных женщин. Тогда комбинация потребовала бы больше затрат времени, а его у нас нет. На кинозвезду же он поведется мгновенно.
– Я хочу, чтобы мой муж остался в живых, – медленно, с расстановкой произнесла Варвара. – И чтобы с ним ничего не произошло. И чтобы он был отпущен на свободу!
– Исключено полностью, – поморщился Бойко. – Маршал Веселовский – враг народа и, если еще не подписал признательные показания, так скоро подпишет.
– Мой муж должен остаться в живых, и вы не тронете его и пальцем, – упрямо повторила Варвара. – Как, впрочем, и моего сына. Если я соглашусь сделать то, чего вы от меня требуете, мне нужны гарантии.
Бойко, взглянув на Варю, вздохнул. Затем вышел из кабинета и отсутствовал не меньше получаса. Наконец он вернулся и сообщил:
– Лаврентий Павлович согласен. Мы даем вам слово, что, если все пройдет, как задумано, вы получите обратно не только сына, но и мужа. Черт с вашим маршалом – уйдет в отставку, вы потом уедете с ним куда-нибудь на Дальний Восток, станете жить счастливо и дружно. Но учтите, Варвара Ивановна, все зависит от того, насколько успешно вы справитесь с заданием. И ваш сын, и ваш муж будут находиться в наших руках, и если что-то будет не так... – заместитель министра выразительно щелкнул пальцами. – Но вы умная женщина, и до крайностей, я уверен, не дойдет. Ну так как насчет развода? Нужна ваша подпись!
Варя молчала. Жизнь незнакомого человека, к тому же классового врага, более того, сына одной из самых богатых в мире женщин, против жизней Михаила и Мишутки. Может ли она верить Бойко и Берии? Ведь если даже она справится с заданием, то никто не гарантирует, что те выполнят данные обещания. И она сама, и сын, и муж могут просто бесследно исчезнуть в одном из подвалов Лубянки. Однако если она откажется, то как бы лично подпишет Михаилу и Мишутке смертный приговор. Как, впрочем, и себе. А так у нее имеется призрачная надежда...
Варя поставила подпись под требованием развести ее как можно быстрее с «врагом народа» маршалом Веселовским. Бойко проворно выхватил у нее документ и сказал:
– Ну что же, Лаврентий Павлович, который, как я слышал, имел возможность общаться с вами, совершенно правильно оценил вас. Вы поможете нам, мы поможем вам.
– Я хочу видеть Михаила и Мишутку, – сказала Варя.
Бойко ответил:
– Сына, так и быть, вы увидите, но ненадолго. А вот со свиданием с маршалом придется повременить – ожидание встречи с ним станет для вас стимулом для хорошей, нет, великолепной игры. Уверен, что у вас все получится, вы ведь такая талантливая актриса, Варвара Ивановна. Что вам стоит окрутить Поля, подарить ему парочку страстных ночей, а затем потащить в загс? У нас все будет наготове, никакой волокиты и проволочек.
Тяжелый вздох вырвался из груди Вари. Ей придется изображать влюбленность в совершенно незнакомого человека. Она окажется с ним в постели. Но Бойко прав – это всего лишь пьеса, но пьеса страшная, трагическая. И если она допустит ошибку, или француз не клюнет, или не захочет на ней жениться – тогда все пропало, она станет причиной гибели Михаила с Мишуткой:
– Вижу, вы прониклись серьезностью момента, – заявил с удовлетворением Александр Евгеньевич. – Кстати, Лаврентий Павлович велел передать вам горячий привет. Поль Беспалофф прилетает в Москву через два дня, так что у вас будет немного времени, чтобы расслабиться, прийти в себя, поработать над ролью. А сейчас сюрприз!
Он нажал кнопку селекторной связи и сказал:
– Тосенька, приведите!
– Мама, мамочка! – услышала Варя голос сына.
Тоська ввела в кабинет Мишутку. Варя бросилась к ребенку, опустилась перед ним на колени, обняла его, целуя заплаканное личико. Те две или три минуты, что они были вместе, показались Варе самыми счастливыми в ее жизни.
– Тосенька, заберите! – приказал Бойко. Секретарша грубо схватила мальчика за руку. Мишутка сопротивлялся, не хотел расставаться с мамой, но Тоська дала ему затрещину и, выкручивая ухо, прошипела:
– Он будет еще тут выкобениваться, сын врага народа!
Бойко закрыл за Тоськой, уводившей плачущего Мишутку, дверь, сладко зевнул и выразительно посмотрел на часы.
– В следующий раз вы с сыном увидитесь после того, как станете женой Поля. Советую со свадьбой не затягивать. Он получил визу до конца декабря, но, если надо, мы ее продлим. Однако товарищу Берии нужен скорый результат. Так что думайте о судьбе сына и мужа и действуйте, Варвара Ивановна. Теперь вас отвезут на одну из закрытых дач, там и будете жить. А это вам, на память! – И он протянул ей фотографию Поля Беспалофф.
Варя, взглянув на изображение мужчины, поняла: именно от него зависит ее жизнь и, самое страшное, жизнь мужа и сына. Другого выхода нет, ради спасения Михаила и Мишутки она сделает все, что от нее требуют:
Февральской революцией, Татьяна поняла сразу, крушение основ в России не ограничится. Грядет русский бунт, прямо как по Пушкину, бессмысленный и беспощадный. Поэтому еще весной 1917 года она стала тайно переводить деньги за границу, в первую очередь в швейцарские, английские и американские банки.
О смерти Яна Татьяна почти не думала, ее день был занят другими заботами: заводы работали на полную мощность, однако на них то и дело вспыхивали забастовки, и она знала: до добра это не доведет. Ее сердце разрывалось от мысли, что придется покинуть Россию и оставить родительский дом, а также заводы и фабрики. Но другого выхода, увы, не было. Сначала Татьяна надеялась, что Временное правительство сможет взять ситуацию под контроль, но вскоре убедилась: ее надежды ничем не оправданы.