Аурэл подбросил нож в руке, и ваджра сделала удивительный пируэт. Это было похоже на взмах кисти. Такой кистью можно нарисовать все, что угодно.
«Нож в облаках» — именно этот прием я отрабатывала Сегодня на кухне. Но без ножа.
— Без камня он был лучше… — задумчиво протянул Чорбу. — Камни портят ножи. И все остальное — тоже…
— Позвоните Филиппу Кодрину.
— Зачем?
— Позвоните и пригласите его в гостиницу. Скажите, что хотите дать ему еще одну вещь для экспертизы.
— Но у меня нет никаких вещей для экспертизы.
— Есть, — Рейно кивнул на ваджру. — Это же ваша вещь.
— Это так уж необходимо? Если честно, я бы хотел выпить вина с девушкой. Здесь.
— Девушка сейчас оденется и поедет с нами в гостиницу. От этого зависит ее жизнь. И ваша в какой-то степени.
— Моя жизнь не зависит ни от кого. Только от бога и от вина…
Я во все глаза смотрела на красавца Аурэла Чорбу. Как я могла допустить мысль, что этот благородный человек может подло кого-то убить? Но Монти… Монти сказала мне, что Аурэла видели в доме Стаса Дремова…
— Значит, он не убийца? — спросила я у Рейно.
— Боюсь, что нет. Убийц я уже нашел. По крайней мере — двух. А господин Аурэл Чорбу — не убийца. Ну почему вы, русские, обожаете вешать ярлыки?..
* * *
…В «опельке», куда мы загрузились все вместе, сильно пахло каким-то одеколоном. Да и от Рейно шел довольно сильный терпкий запах. Где-то я уже слышала этот запах.
— Что это за вонь? — поддержал мои тайные мысли Аурэл Чорбу.
— Это «Hugo Boss». Довольно дорогой одеколон. Мне нравится.
— А нашей даме? — никак не мог успокоиться Чорбу.
— Нашей даме — нет, — ответила за себя я.
— Это не имеет никакого значения, — Рейно был непреклонен. — Когда он обещал подъехать?
— Через час. Я сказал, что дело срочное. Но не думаю…
— Вы, русские, никогда не думаете… — начал было Рейно.
— Рейно, голубчика — радостно откликнулась я. — Он не русский, он молдаванин.
— Тем более, — так же радостно обратился ко мне Рейно. — Вы, русские, отбили у порабощенных народов способность думать…
— Он дурак? Или прикидывается? — спросил у меня Аурэл.
— Он патриот, — пояснила я.
…Последующие два часа пролетели как во сне. Распоряжались этим сном Рейно и примкнувший к нему Аурэл Чорбу. А самую непосредственную помощь двум безумцам оказывал ушибленный детективами бармен Андрон Чулаки. Судя по всему, планы Рейно относительно смазливца Филиппа Кодрина кардинально поменялись. Когда Филя подъехал в гостиницу, его встретила развеселая компания из пяти человек: меня (Филипп сразу признал во мне мужененавистницу Римму Карпухову), Рейно, Аурэла, Андрона Чулаки и безотказного Ильи Слепцова (оказавшегося в этот знаменательный вечер в гордом одиночестве, без верноподданных сосок).
Вместе с Филей-затворником нас стало шесть.
И мы количественно повторили состав, который заседал за коньяком в ночь убийства. Качество же явно хромало: Тео Лермитт съехал давно, Гюнтер Кноблох — недавно (только вечером предыдущего дня). А Калью Куллемяэ нам так и не открыл. Вездесущий Андрон сообщил нам, что пресс-секретарь виолончелиста должен выбраться из гостиницы завтра утром.
После того как все присутствующие приговорили две бутылки коньяка, Рейно попросил Аурэла Чорбу показать ему популярный трюк «отключение видеокамеры», о котором уже слышал от меня. Мы разделились на две группы (в самом произвольном порядке). Одна группа (во главе с Чорбу) отправилась на улицу, другая же (во-главе с Рейно) сосредоточилась в холле.
Когда операция была успешно завершена, мы отправились в бар, к коньяку «Букурия», безвозмездно предоставленному Аурэлом. Правда, по дороге от нас откололся Илья Слепцов: к нему ворвалась очередная поклонница.
То ли под воздействием коньяка, то ли из нежного чувства солидарности, которое испытывают друг к другу все малые народы, Рейно и Аурэл сближались фантастическими темпами. Я даже почувствовала острый приступ ревности.
— Говорят, вы частный детектив, Рейно? — спросил Аурэл, подливая эстонцу вероломный коньяк.
— Говорят…
— И вы что-нибудь расследуете?
— Кое-что… Я могу рассказать вам об одном убийстве. — Рейно поднял рюмку с «Букурией» и посмотрел ее на свет. — А могу сразу о трех. Но это будет долгая история.
— Давайте о трех. — Любитель детективов Андрон Чулаки, разливавший коньяк, даже задрожал от нетерпения: еще бы, три убийства. Не часто выпадает такой фарт.
— О трех убийствах и о трех убийцах. Два из них были случайными, а третье — хорошо задуманным, но плохо спланированным.
Филипп Кодрин опрокинул рюмку с коньяком, и все посмотрели на него. Я тоже посмотрела на него (о, незабвенный француз Патрик Дэваэр, так рано покинувший мир!). И вдруг почувствовала слабый запах одеколона «Hugo Boss», идущий от его макушки…
— Неважно, как звали основньтх действующих лиц истории, которую я расследую, — кажется, на Рейно накатило вдохновение. — Но все, я думаю, оценят удивительную прихотливость судьбы. Или, если хотите, рока.
— Да не тяните вы! — подал голос Андрон Чулаки. — Без лирических отступлений.
А Рейно выразительно посмотрел на меня и подмигнул. И я поняла, что сейчас он расскажет не абстрактную, а совершенно конкретную историю. Историю, которая занимала меня все последнее время. Историю Олева Киви. И его жены. Я одна была в курсе всех событий. А Рейно — Рейно отрабатывал свои деньги. Деньги частного детектива.
— Начнем с того, что в мире музыки долгое время был известен один… ну, скажем… виолончелист. Он действительно был первоклассным исполнителем. Но еще и хорошим дельцом. Он ездил по всему миру и скупал драгоценности. Особенно он любил Юго-Восточную Азию. У него был хорошо налаженный канал поставки рубинов из Бирмы.
— Откуда вы знаете? — не выдержала я.
— Об этом мне сообщил ювелир, с которым он долгие годы работал. — Рейно укоризненно покачал головой. «Имейте терпение, Варвара! И пошевелите мозгами: вы сами дали мне квитанцию с каракулями господина И.И. Шамне, владельца антикварной лавчонки», — прочитала я в его взгляде.
— Кроме того, он занимался их подделкой. Тоже, между прочим, довольно прибыльный бизнес. Этот… виолончелист… никогда не ошибался. Или почти никогда. Или, скажем так, он ошибся один раз. Когда женился на милой русской девушке по имени… Алика.
Филипп поднял голову. И недоверчиво хихикнул:
— Какое странное имя…