– Так это что же получается? – К ним подошел боярин Самовлад, без шлема, весь взмокший, изумленный не меньше князя Юрия. – Это что же – не княжна? – Он окинул взглядом Репку, от смущения закрывавшую лицо рукавом, но из-под рукава было видно достаточно, чтобы он заметил разницу. – Куда же она делась?

– У тебя надо спросить, сват дорогой, где невесту потерял? – яростно бросил ему Юрий Ярославич. – По дороге посеял, точно рукавица из-за пояса выпала!

– Куда же она делась? – Ничего не понимая, Самовлад Плешкович обернулся к Переяру Гостиличу.

Тот тоже подошел поближе, недоуменно хмуря брови. Все вроде обошлось благополучно, половец исчез еще ночью, безо всякого шума, и невесту привезли куда следует – что еще случилось?

– Не в Червене же она осталась? Эй, Нежатовна! – Боярин Самовлад окликнул жену. – Где княжну забыли? Как это чудо на ее лошади оказалось? Где она, в Червене?

– Нет. – Дрожащая Вера Нежатовна сделала шаг вперед. Она боялась и Юрия Ярославича, и собственного мужа, которому, похоже, оказала бы услугу, предупредив пораньше о том, что ей было известно. – Ее уже утром не было. Ночью пропала. С вечера была, а утром нет. Сказали, что из-за разбойников ее другим путем повезут и она нас будет ждать в Любачеве. А эту одели, чтобы… ну, чтобы…

– Что же не сказала? – в досаде воскликнул боярин Самовлад. – Что же ты молчала, курица?

– Я думала, ты знаешь, батюшка, – еще сильнее задрожав, ответила Вера. – Сказали, что вы с Переяром Гостиличем и придумали.

– Кто сказал?

– Ядренцова боярыня… – Вера боязливо перевела взгляд на Еванфию Станимировну.

– Мы сами ее отправили другой дорогой! – сказала Анна Хотовидовна. – Бояр не спрашивали. Теперь вижу: правильно сделали.

– Какой другой дорогой? Что вы наделали, дуры-бабы! – опомнившись, заорал Самовлад Плешкович. – Кто ее повез?

Но его жена отводила глаза, прочие же смотрели на бояр с осуждением, а то и отвращением. И даже самоуверенный Самовлад Плешкович смутился: мало кто сможет невозмутимо стоять под взглядами, справедливо обвиняющими в предательстве.

– Кто повез? – Еванфия Станимировна усмехнулась и повела плечом. – Тот и повез, к кому ее везли.

– Что?!

– Князь Ростислав Володаревич ее повез! – с явным торжеством пояснила Анна Хотовидовна. – Тот, за кого ты ее сватал, Переяр Гостилич, с кем ее Бог и епископ Игнатий благословляли венчаться, он и повез. А куда – уж не взыщи, не знаю.

Юрий Ярославич в ярости сжал в руках плеть и переломил ее пополам.

– Как он здесь оказался, черт бы его побрал? – почти прорычал он, бросая обломки под ноги.

– Приехал вчера, это верно. – Переяр Гостилич мрачно кивнул. – Кто же знал, что его Сатана принесет в тот же день, что и мы приедем!

– Куда он ее повез?

– А куда мог повезти? Не в Любачев – с вами не хотел столкнуться. На западе ляхи, а ему сейчас лучше в воду, чем к Болеславу в руки попасть. Остается либо во Владимир, к князю Андрею…

– Или в Белз, – подсказал Стоинег Ревятич. – Его туда тамошние людишки звали.

– Она была с ним?

– Да кто же спрашивал? Если были бы с дружиной девки, у ворот заметили бы! Надо бы теперь в Червен вернуться, расспросить.

– Расспросить! Чтоб черти так грешников расспрашивали! – в гневе закричал Юрий Ярославич, окончательно убедившись, что опять одурачен. – Моя жена к чужому мужчине в руки попала, а я буду расспрашивать! Половец проклятый! Откуда он взялся на мою голову? Что же князь Владимирко за своими братьями уследить не может!

– Ну, ты князя Владимирка-то не очень… – забормотал Переяр Гостилич, считавший, что его князь и так очень много на себя взял, согласившись устроить это «сватовство». А с Юрием Ярославичем, похоже, не надо было связываться, потому что человек он неудачливый! Теперь же Юрий Ярославич, так плохо скрывая их причастность к заговору, оказывал звенигородским боярам и их князю очень плохую услугу!

Впрочем, и боярину Самовладу следовало орать поменьше. Он мог бы спастись только одним способом: убедить всех, что не участвовал в обмане и тоже, как сам Вячеслав Владимирович, поверил, что сваты приехали из Перемышля. Но свидетелей его вины было слишком много, и среди них женщины из самых знатных родов!

– Собирайся! – бросил он жене. – Поедем.

– Куда, батюшка? – робко спросила она, все еще вжимая голову в плечи.

Самовлад не ответил, поздновато поняв, что держать язык за зубами безопаснее. Слава Богу, здесь было близко до ляшских земель, а там врагу перемышльского князя будут рады.

Но князь Юрий еще не сдался и не собирался спасаться бегством. Он пнул сапогом обломки своей плети и бегом бросился к коням у пригорка. Проклятый половец не мог уйти далеко со своей добычей, а в распоряжении Юрия Ярославича по-прежнему оставались силы, значительно превосходившие ближнюю дружину Ростислава.

– Давай бегом! – крикнул он звенигородцам. – Уйдет половец – всех нас погубит, и меня, и вас, бараны безголовые! А не уйдет – еще посмотрим!

Переяр Гостилич кивнул и пошел к своему коню. Довести дело до конца по-прежнему было выгоднее, чем отступить ни с чем.

Глава 9

В первом же лесочке Прямислава и Забела остановили коней, ушли в заросли и избавились от мужской одежды. Разъезжать дальше под видом отроков было и стыдно, и бессмысленно: фигуры, лица, голоса безнадежно выдавали их. Кмети, которым и раньше все было ясно, поглядывали на них, снова залезших в седла, с добродушными понимающими усмешками. Новое появление среди них уже знакомой девушки никого не удивило: кмети подумали, что беглая послушница окончательно решила променять келью на объятия князя Ростислава. Конечно, время для любви было выбрано ими не совсем удачно, но сердцу ведь не прикажешь!

Ехали весь остаток ночи шагом, потому что дороги почти не было видно, и Рысенок шел пешком, ведя коня Прямиславы. Только на рассвете остановились отдохнуть, потом опять ехали – то полями, то лесом, то берегом реки Солокии, на которой ниже по течению и стоял Белз. Прямислава устала, но не жаловалась, хотя мысли о собственном положении приводили ее в ужас. Она стала разведенной женой, и даже доброжелательно настроенные люди смотрели на нее с сомнением; она чудом не попала в руки к бывшему мужу, сожительство с которым теперь, после разводной грамоты, стало бы смертным грехом; но, избежав этого, она оказалась под покровительством чужого мужчины, который, получается, и не сватался к ней! Даже если она благополучно выберется из этих приключений и вернется к отцу, едва ли ей прилично будет показываться на люди хотя бы в Турове. Рождественский монастырь – вот самое лучшее для нее место.

Ростислав часто оборачивался к ней, улыбался, стараясь ее подбодрить, в трудных местах придерживал под уздцы ее коня. Ради нее он два лишних раза объявил привал, ради нее послал Тешилу и Горяшку в какую-то убогую весь по пути, чтобы раздобыть им с Забелой какой-нибудь еды. Отроки притащили хлеба и молока и даже теплую яичницу в горшочке, и Ростислав одобрительно потрепал Горяшку по затылку. Его внимание, заботы, само его присутствие доставляло Прямиславе такую радость, что все тревоги начинали казаться несущественными. И хотя теперь она знала, что сватовство было поддельным, ей не верилось, что их будущее не связано.