— Боюсь, твоего товарища уже похоронили на кладбище. Надеюсь, это не помешает ему родиться снова.
— У нас говорят, что душа ребенка альвов отделяется от тела в момент смерти, — пояснил Нурамон. — Если между твоим миром и Альвенмарком есть путь для душ, то Гельвуун уже идет по нему и ждет нового рождения.
— Тогда его душа уже ушла, когда я похоронил его тело.
— Да. Но я пришел не поэтому. Я пришел из-за тебя.
Похоже, слова эти не удивили Гийома.
— Потому что я убил его…
Нурамон вздрогнул.
— Откуда ты знаешь?
Целитель опустил взгляд.
— Я понял это, когда осматривал его. На его шее были следы от удушения, к которым подходили только мои пальцы. — Он умолк и взглянул на Нурамона. — Нелегко читать на лицах эльфов. Я не вижу гнева в твоих глазах. Но тем не менее ты наверняка пришел требовать расплаты.
— Нет, я пришел не поэтому.
Гийом вопросительно посмотрел на гостя.
— Я просто хочу знать, что ты видишь в своем будущем.
— Я искатель на службе Тьюреда. Я думаю, что этот мир полон скрытых даров, но немногие могут их отыскать. Я знаю, что сила богов собирается в определенных местах. Я чувствую эти места и могу идти по невидимым рекам, которые соединяют их друг с другом. — Очевидно, он говорил о тропах альвов, только считал их тропами своего бога. — И этим знанием я пользуюсь, чтобы исцелять людей и проповедовать о мире. Мне хотелось бы, чтобы ненависти не стало. Однако после сегодняшнего дня мне кажется, что цена слишком высока. Что же это за дар, который исцеляет людей и убивает детей альвов?
— Я могу дать тебе на это ответ. Однако подумай хорошенько, хочешь ли ты его услышать.
— Ты знаешь что-то о даре, из которого я черпаю чудеса?
— Мне известно его происхождение.
— Значит, ты умнее всех мудрецов и священнослужителей, которые мне до сих пор встречались. Расскажи, прошу…
— Ты действительно хочешь это услышать? Потому что если ты выслушаешь меня, то узнаешь также и то, по какой причине мы с моими товарищами прибыли в этот город, зачем я здесь, зачем рискнул приблизиться к тебе.
— Ты знаешь моих родителей? Моих настоящих родителей?
— Да, я знаю их обоих.
— Тогда говори!
— Ты — сын эльфийки по имени Нороэлль. Когда-то она согласилась понести тягчайшее наказание только ради того, чтобы спасти твою жизнь, — так начал свой рассказ Нурамон.
Он говорил о Нороэлль, о своей и Фародина любви к ней, о человеке-кабане и эльфийской охоте, о своем спасении и изгнании Нороэлль. При этом он наблюдал за тем, как выражение лица Гийома становилось все более и более серьезным, и с появлением новых и новых морщин исчезало его сходство с Нороэлль. Закончил он следующими словами:
— Теперь ты знаешь, кто твои родители и почему ты обладаешь силой, которая исцеляет людей и убивает эльфов.
Гийом сидел, не сводя взгляда со стола, а потом вдруг заплакал. Нурамону было больно смотреть на это, не только потому, что целитель был похож на Нороэлль, а потому, что мог понять положение, в котором тот оказался. Ему приходилось сдерживаться, чтобы не расплакаться самому.
Через некоторое время целитель нарушил молчание:
— А я-то, дурак, думал, что мой дар от Тьюреда!
— Неважно, какое происхождение имеет твой дар, ты сделал много хорошего для людей, как и твоя мать для детей альвов. До той ночи, когда она… — Он не сумел сказать это снова.
— Расскажи побольше о моей матери, — негромко попросил Гийом.
До поздней ночи, не считая часов, рассказывал Нурамон о двадцати годах, которые провел рядом с Нороэлль. Говоря, он сам вспоминал все то, что пережил вместе со своей любимой. Когда же он закончил рассказ, ему стало ясно, что все ушло, что Нороэлль никогда не вернется. Гийом тоже был потрясен до глубины души, ведь теперь ему было известно, какую жертву принесла его мать.
— Ты разорвал завесу тайны, окутывавшую мое происхождение, — сказал целитель. — И ты объяснил мне, откуда у меня такие силы. Но не сказал, что привело тебя сюда.
Нурамон глубоко вздохнул. Ну вот и все.
— Я спросил королеву, что могу сделать для того, чтобы спасти Нороэлль. А она сказала, что я должен отправиться в путь, найти тебя и убить.
Это известие Гийом воспринял очень спокойно.
— Это ты мог сделать давным-давно. Почему я еще жив?
— По той же причине, по которой твоя мать когда-то оставила тебя в живых. Потому что я не почувствовал в тебе ничего от девантара.
— Но раз моя сила убила твоего товарища, то это должно быть наследие моего отца. И кто знает, что еще таится во мне!
— Ты пошел бы на убийство Гельвууна, чтобы исцелить руку того человека?
— Никогда.
— В таком случае, от темной силы девантара чист по меньшей мере твой дух, хотя его суть отражается в твоей магии.
— Но ведь в этом-то и дело. Я без вины виновен. Из-за меня изгнали мою мать. Из-за меня умер твой товарищ. А я ничего не делал. Кажется, я виноват уже в том, что живу.
— И именно поэтому было бы неправильным убивать тебя. И именно поэтому я хочу выполнить свою задачу до конца, но иначе, чем предполагала королева. Даже если из-за этого я навлеку на себя ее гнев.
— Ты отпустил бы меня?
— Да, отпустил бы. Но мои товарищи быстро отыщут тебя. — Нурамон подумал об Олловейне. — Ты должен понять, почему я здесь. Если бы меня здесь не было, ты был бы уже мертв. Я пришел, чтобы сделать тебе предложение, которое, вероятно, убережет тебя от смерти и сможет освободить Нороэлль. Однако это не более чем призрачная надежда.
— Говори!
— Я могу отвести тебя к королеве и по пути в Альвенмарк оберегать ото всех опасностей. Если ты поговоришь с Эмерелль при дворе, то, быть может, убедишь ее в своей истинной сути, как убедил Нороэлль и меня. Это единственное, что я могу тебе предложить.
— Я приму твое предложение, — не колеблясь, ответил Гийом. — Ради моей матери.
Нурамон втайне поразился целителю. Спросил себя, согласился ли бы он так же, ведь не было никакой уверенности в том, что королева проявит милосердие. Вполне возможно, Эмерелль только утвердится в своем решении. Однако, несмотря на все происшедшее, Нурамон настолько сильно доверял королеве, что сомневался в ее полном бессердечии.
— Когда мы должны выступить?
— Мы должны покинуть город самое позднее завтра в полдень. Спешить нам нет нужды.
— Тогда расскажи мне об Альвенмарке.
Нурамон описал Гийому сердце страны, рассказал ему и об Альвемере, родине Нороэлль. Когда прокричал петух, Нурамон закончил. Эльф предложил выступить с началом дня, чтобы уйти незамеченными.