— Нет, нет, послушай!
Родичи Вахто уже давно гудели и роптали, слушая эту речь, бросали недовольные взгляды на своего большака. Теперь один из них не выдержал — мужчина, похожий на Вахто, в такой же мохнатой шапке, но помоложе.
— Мы не знали о том, что Каури присылал к тебе, — заговорил он. — Это же меняет дело! Разве не так, брат? — обратился он к Вахто.
— Откуда Каури мог узнать о них? — Вахто махнул в сторону варягов рогатиной, на которую грозно опирался. — Наверное, нагадал их Воймакаж-нойд.
— Но раз уж он узнал, неужели ты предпочитаешь погубить свой род на радость Каури! — закричала от дверей вчерашняя бабка, Пяйвятар-эмаг, стоявшая, вопреки мужнину запрету, на пороге открытой двери избы. — Мало бед, обид и бесчестья они нам принесли! Теперь боги посылают нам помощь, позволяют рассчитаться за все обиды, а ты упрямишься из-за каких-то жалких куниц! Дай мне лук и лыжи, я сама пойду настреляю, если тебе трудно, но не допущу, чтобы моих внучек пустили по рукам, а потом забрали в рабыни!
— Глупая женщина! — заорал в ответ Вахто. — И вы все, — он махнул рогатиной в сторону гомонящих братьев, — не лучше, вы все рассуждаете, как глупые бабы! Думаете, речь идет о куницах? Речь идет о том, чтобы подчинить нас! Никто не бьется с чужими врагами просто так! Мы очутимся в их руках, как глупый рябчик в силке, и уже не выпутаемся оттуда!
— А будет лучше, если род Каури растерзает нас, словно волки оленя?
Родичи Вахто шумели. Теперь, когда в дело якобы вступили их старые враги, отказ от помощи выглядел безумием.
— А если вы заключите союз с нами, то мы будем рады позвать вас в поход на Каури! — уверял Хрёрек. — Разумеется, мы поделимся с вами добычей, и вы возместите все расходы на ту дань, которую сейчас заплатите нам! А все их угодья, ловы звериные, рыбные и птичьи, будут ваши, и выплаты будущих лет покажутся вам сущими пустяками!
Мысль не только вернуть свои угодья, но и завладеть чужими показалась настолько привлекательной, что даже упрямство Вахто наконец было сломлено. Воеводы и старейшины снова собрались в большой избе, и на этот раз договоренность была достигнута. Вахто согласился на все условия и даже настаивал на том, чтобы мужчины его рода шли вместе с ладожанами на Каури и могли отомстить за свои обиды.
— Вот видите, как хорошо! — с удовлетворением заметил Хрёрек, когда вечером воеводы расположились на отдых уже не в снегу у костров, а в теплой избе вокруг очага. — Мы не только склонили его принять наши условия, но добились того, что он сам и его люди первыми пойдут на копья и топоры этого Каури. Они возьмут угодья, которые нам ни к чему, а мы возьмем добычу. Надеюсь, при виде Вахто его враг достаточно разъярится, чтобы отказаться от переговоров и сдачи.
— А если нет, я ему напомню про его дочку Марьятту и сосновый веник! — Селяня ухмыльнулся. — Тут-то он взревет, как лось по осени!
— Ты быстро учишься! — одобрил Хрёрек.
— А если он узнает, что Каури никого к тебе не посылал и ничего не предлагал? — наклонившись к Хрёреку, шепнул ему Велем.
— Тогда мы найдем способ поведать Каури, что дочерям Вахто тоже может скоро понадобиться… как ты сказал? Сосновый веник? Они бросятся друг на друга с налитыми кровью глазами. И нам надо будет только подождать, пока один из них убьет другого. А израненному победителю останется лишь один выход: на все соглашаться, поскольку добить его, если что, нам труда не составит.
— И в кого ж ты такой хитрый! — хмыкнул Велем.
— У меня и моих предков большой опыт в делах такого рода. Думаешь, легко было захватывать и удерживать власть во Франкии, Фризии, Дании, Ирландии? А ведь здешние лохматые лесные хёвдинги — сущие дети по сравнению с тамошними графами и королями! Здесь простой железный котел — сокровище из преданий, а отряд в сто копий — большое войско!
— Ну, когда в кюле сорок человек живет, из них мужиков всего-то голов семь-восемь — сто человек даже слишком много. А что же там-то не удержался? — Велем пристально глянул на датчанина: его давно занимал этот вопрос.
— Потому что там такой хитрый не я один! — честно ответил тот. — Ты же бывал в Корсуне. Ты знаешь, что такое настоящий большой город. В такие города нужно приводить войско на сотне кораблей. Правда, там есть чего взять. Здесь единственное богатство — это меха и еще пленные. Но тут мало чего добьешься одним быстрым наскоком, как делают викинги во Франкии или Бретланде. Здесь товар нужно накапливать, вывозить, обменивать… Шведы давно поняли, как нужно действовать в этих местах. Я слышал про Эйрика конунга, который основал здесь новую державу…
— Нам эта держава не нравилась. Здесь наша земля, и мы не уступим ее руси.
— Шведы не подумали, что надо делиться со знатью словен. Так получается менее выгодно, зато надежнее. У твоей страны, Велем, большие возможности. Ты даже сам не знаешь какие.
— Почему же? Знаю. Я уже знаю, где взять куниц и где обменять их на серебро и шелка. Я дорогу знаю и уже по ней ходил.
— По этой дороге ходят уже лет сто. Но у нее слишком много хозяев, чтобы это приносило настоящие выгоды хоть кому-нибудь. Вы сидите над источником, в котором бурлит чистое серебро. Но пока куницы превратятся в серебро, приходится столько подарков раздать и столько раз рискнуть головой, чтобы довезти их хотя бы до Олкоги, не говоря уж о греческих землях.
— И что с этим делать?
— Пока не знаю. Но иные из моих предков собирали в своих руках много разных стран. Ивар Широкие Объятия, Харальд Боевой Зуб… И если бы кто-то сумел подчинить себе все земли от Восточного моря до Греческого — ты представляешь, какие выгоды это принесло бы?
— Ладно, хватит! — Велему это показалось уже пустой болтовней, и он повернулся на другой бок, плотнее натягивая медвежину. — Далече сокол залетел, птиц побивая. Не уловивши бела лебедя — не кушай.
«Рассказывает он мне! — сам себе мысленно говорил Велем, устраиваясь поудобнее. — Или я не знаю, с каким трудом приходится продираться через Ильмерь и Вышеню, тестюшку любезного, возьми его змеевец! Через Станилу и кривичей, зятю дорогому названому, не пошел бы он туда же! Через саваров, которые сидят в Любичевске на Днепре и собирают пошлину — каждую десятую куну. И выхода нет, потому что на Волжском пути у них же Саркел, и они давно между собой договорились, чтобы ни одна куница мимо не проскочила. Через Аскольда, от кислой рожи которого сводит зубы, но надо с ним обниматься и пить медовуху, потому что в его доме живет сестра Дивляна. Через днепровские пороги и печенегов… Да и сами греки тоже хороши! Но что со всем этим делать? Если наши куницы богами помещены так далеко от греческих шелков, поневоле приходится со всеми делиться!»
И все же что-то в словах Хрёрека было. Нечто умное и полезное, но и такое, что тревожило Велема. В конце концов, эти богатства еще надо взять и удержать. А кто поручится, что он сам или Хрёрек завтра не получит рогатиной в горло от того же Каури? Дурак ты или умный, а рогатина — она не разбирает…