– Послушай, – сказал Стократ. – Ты могла бы показывать это… как развлечение для людей. В очаге, например. Тебя любой трактирщик нанял бы за еду, а может, и за деньги.
Она посмотрела на него почти с ненавистью:
– Ты издеваешься, да? Это не фокусы! Это искусство!
Стократ снова кивнул, и больше они не говорили в тот вечер. Девочка заснула мертвым сном, свернувшись у огня, а Стократ спал с перерывами: ночь была холодная, приходилось подкидывать поленья.
Утром они напились горячей воды и доели хлеб, успевший слегка зачерстветь.
– Давай думать, как тебя устроить, – сказал Стократ.
– Возьми меня с собой, – неожиданно предложила она. – Я бы хотела уйти… подальше.
– Я иду быстрее, чем ты.
– Я буду бежать. Или давай продадим твой меч и купим осла.
– Мой меч стоит дороже, чем сто ослов, – сказал Стократ. – И я не стану его продавать, извини.
– Потому что ты самовлюбленный себялюбец.
– Послушай, – сказал Стократ, – ты не слишком ли часто грубишь человеку, который, между прочим, старше тебя?
– Ну я же сказала – спасибо, – она пожала плечами. – Хотя странно, что ты не попрекаешь меня куском хлеба.
– Начнем сначала: куда ты пойдешь?
– С тобой. Если нет осла – я могу очень быстро идти. Я могу бежать целый день и не запыхаться.
– Ну, пойдем, – сказал Стократ.
Он рассчитал совершенно правильно: к вечеру, когда они уже значительно отдалились от города и подошли к границам Светловодья, девочка стоптала ноги, надышалась пыли и едва ковыляла, чихая и размазывая по лицу грязь.
Стократ свернул к трактиру «Пышка» неподалеку от переправы. У него не было денег, чтобы заплатить за постой, но хозяин трактира помнил его. В прошлом году, вот так же проходя по дороге, Стократ избавил трактирщика от банды негодяев, обложивших его данью.
Слуга-новичок поглядел с подозрением, но сам хозяин, едва заметив в дверях человека с мечом, кинулся к нему с распростертыми объятьями:
– Стократ! К нам? Заходи, скорее за стол, что будешь пить?
– Спасибо, друг, я ненадолго, – Стократ подтолкнул в дверях некстати оробевшую девчонку. – Вот, подобрал сироту на дороге. Нет ли работы для хорошей девочки?
– И как тебя зовут, детка? – трактирщик, желая угодить Стократу, заговорил слаще, чем требовалось.
– Эдна, – сказала девочка и оглянулась на Стократа. Тот молча раскаялся: только изувер мог так вымотать девчонку, что у нее не осталось сил проявлять характер.
– Что ты умеешь делать?
– Ничего, – сказала девочка с вызовом, и Стократ забрал свое раскаяние назад: чтобы сделать ее покорной, дня сурового пути оказалось маловато.
– Она умеет показывать иллюзии в огне, – сказал он трактирщику. – Люди будут собираться специально, чтобы на такое посмотреть, вот увидишь.
Трактирщик согласился, хоть и без уверенности в голосе. Стократ уселся вместе с Эдной за дальний стол, и молодой слуга тут же притащил им горшочек с кашей.
– Я не могу просто бросить тебя на дороге, – сказал Стократ.
– Почему? На дороге взял, на дороге и оставь. Что такого?
– Ты не так удачлива, чтобы отворачиваться от подарков судьбы.
– Хорош подарочек, – она вздохнула. – Ладно. Только сегодня я ничего показывать не буду, устала. Завтра покажу.
Стократ не стал ее принуждать. Трактирщик предлагал ему комнату, но Стократ, не желая обременять его, лег на тюфяке в углу обеденного зала, а рядом на другом тюфяке уже сопела Эдна.
Он проснулся среди ночи от запаха дыма. Весь нижний зал был затянут будто летучим трауром, и клубы становились гуще с каждой секундой. Стократ вскочил – Эдны не было на месте. Он схватил свой меч – в этот момент на втором этаже заголосили, и посыпались вниз постояльцы.
Трактир загорелся весь и сразу, людям чудом удалось выбраться, и лишь немногие успели прихватить с собой пожитки. Выстроили цепочку и стали передавать друг другу ведра, но деревянное здание пылало так мощно, что очень скоро люди отступили, в последний момент выпустив из конюшни лошадей.
Трактир стоял на отшибе. До леса оставалось сто шагов, но время было влажное, и упавшие искры гасли в мокрой траве. Люди стояли и смотрели; трактирщик не кричал, не плакал, не проклинал, а просто удивленно наблюдал, как оборачивается пеплом все, вчера бывшее привычным и надежным, как горят огнем его имущество, статус и смысл.
Стократ метался в толпе, разыскивая Эдну. Девчонка пропала. В тот момент, когда, не найдя ее, он пришел в ужас, а пожар достиг своего пика, – в этот самый момент толпа вдруг ахнула. Здание, охваченное огнем, чудесно изменилось: выросли мраморные колонны, увитые плющом, вырос третий этаж с цветущим на нем садом, блеснули окна, такие огромные, будто архитектор ничего не знал о зиме. Мираж был ярким и явственным, но коротким: через несколько мгновений обрушилась крыша, и призрачное здание пропало вместе с колоннами, плющом и садом.
Стократ натолкнулся на Эдну в самой гуще ошалевшей толпы. Схватил за руку и потащил прочь. Девчонка не сопротивлялась.
Он увел ее далеко в лес, куда с трудом пробивались сполохи. Прижал к древесному стволу:
– Это ты подожгла?
– У меня опять не вышло, – прошептала она.
– Это ты подожгла дом, где тебя приютили?!
– Можешь меня убить, если хочешь.
Он выпустил ее. Эдна стояла, привалившись к дереву спиной, и жалко улыбалась в красноватой темноте.
– Послушай, это не иллюзия. Я все исправлю, я знаю, где ошиблась. Начинать надо раньше, когда огонь набирает силу. И не сгущать рывком, а вести плавно. Дождаться, когда станет совсем жарко – и вот тогда…
Стократ ударил ее. Голова Эдны мотнулась и стукнулась о ствол. Девчонка замолчала.
Стократ сжал зубы. Бить ее было бесполезно и недостойно. Бить ее, когда трактир, много лет принадлежавший хорошему человеку, уже сгорел. Бить маленькую, беспомощную, безумную поджигательницу…
– Я все исправлю, – прошептала она и втянула носом кровь.
– Будь проклят тот час, когда я не прошел мимо, – сказал Стократ, повернулся и зашагал прочь.
Ему нечем было помочь трактирщику. Он не был ни богачом, ни строителем, и совсем не умел утешать. Он постыдился бы смотреть этому человеку в глаза – ведь он сам привел в его дом беду. Поэтому Стократ ушел, не прощаясь, и потом в Староводье болтали, что он погиб на пожаре.
Прошло пять лет. Он оказался здесь случайно – шел по следу убийцы, много лет разбойничавшего на границе Нагорья и Выворота, уходившего от стражи то на одну, то на другую сторону. После того, как банда была, наконец, разбита, Стократ шел за главарем две недели, не отставая, и догнал на самом краю Староводья.