– Значит, ты – слуга Тьмы? – задумчиво произнес Владивой.
– А почему слуга? – немного обиделся Артас. – Может, я Повелитель Тьмы?
– Мелковат больно для повелителя, – поджав губы, покачал головой рыцарь. – Можешь мне поверить, Черный, повидал я и тех и других. А ты, судя по манерам, приказчик средней руки.
– Приказчик, говоришь, – прошипел гость и неуловимым движением приблизил свое лицо к глазам мужчины. – А так?!
Два бесконечно глубоких омута расплавленного металла, дышащих нестерпимым, ледяным холодом заглянули прямо в душу Владивою, и он почувствовал, как его затягивает внутрь. Не всего сразу, а будто сильный ветер сдувает верхушку бархана. Песчинка за песчинкой… Слой за слоем.
Артас так же, рывком, вернулся обратно, на свое место, по другую сторону кострища, а Владивой, если б уже не сидел, упал бы, настолько почувствовал себя обессилевшим.
– Впечатляет, – все же сумел совладать со страхом рыцарь. – Возможно, я и ошибся в оценке. Но тогда и моя стоимость сильно возрастает, коли на торг лично Повелитель явился.
– Люблю людей благородных, – одобрительно и вместе с тем чуточку насмешливо произнес тот. – Всегда помнят о чести и достоинстве. И если уж служат, то не за страх… Ладно, о цене, торговаться не будем, – отбросил пафос и заговорил нормальным тоном. – Сам себе награду выберешь, если исполнишь все в точности. Ну так что, столкуемся, рыцарь?
– Для начала неплохо бы понять, о чем речь, – не стал отказываться Владивой. – В последнее время мне что-то слишком часто большой куш предлагают.
– Это ты о покорении Степи? Одно другому не помеха… – И заметив недоверие в глазах Владивоя, рассмеялся. – А в чем ты сомневаешься? Что два дела одновременно делать можно? Странно… Небось Рута и Дарена друг дружке не мешают? А мог ли ты всего несколько дней тому назад подумать, что с двумя девицами одновременно почивать будешь и никого это не взволнует? Так-то… В судьбах мироздания масштаб иной, а суть та же. О песчинке в часовом механизме слыхал? Хотя нет, постой, это из другой эпохи. О, – камешек в подкове. Услуга, о которой я хочу тебя попросить, станет такой помехой для лошади, которую оседлал мой соперник.
– Если ты Тьма, то соперник – Свет?
– А ты имеешь что-то против Тьмы? – даже удивился собеседник.
– Вообще-то в жаркий полдень очень даже ничего… – немного натянуто отшутился Владивой. – А как это скажется на моем мире? Не сотворю ли я собственными руками еще один Армагеддон?
– Напротив. Чем хочешь, поклянусь. Суть в том, что пособник противоборствующей стороны собирается проникнуть сквозь Барьер и убить Темна. Как по мне, так и пусть себе. От этого сумасшедшего все равно никакой пользы. Но беда в том, что, скорее всего, воин не сумеет победит чернокнижника, зато кокон будет разрушен, и обезумевший от ненависти маг вырвется из заточения. Представляешь, что он натворит после того, что с ним сделали? Боюсь, первый Армагеддон теплым летним дождиком покажется.
– Тебе какой в том интерес?
– Скажем, у меня на ваш мир другие планы, и я еще не готов к их реализации. Поживите себе пока в мире и спокойствии еще лет триста. А там – поглядим. Ну как, готов слушать дальше?
– Хорошо, говори…
– Он очень скоро придет в Полуденные земли. И я хочу, чтоб в нужный момент ты заступил ему путь. Не подпустил к Барьеру.
– Убивать обязательно?
– Вовсе нет. Сумеешь убедить словами – не вижу проблем. Ну, а дойдет до поединка, сам решишь. Вообще-то я постараюсь, чтобы он даже Проход не преодолел. Но в таком важном деле подстраховаться не мешает. Так как – согласен?… Подробнее расскажу, если договоримся.
– А если нет?
– Ну, а на нет и суда нет, только Особое совещание. Прости, это тоже из другой эпохи, – непонятно пошутил гость, но продолжил абсолютно серьезно. Даже протокольно. – Отказ от сотрудничества не является преступлением. Хаос никого не принуждает и чтит свободу выбора.
– А если я соглашусь, но потом передумаю? – продолжал уточнять дотошный барон, много лет побывавший в шкуре управителя и хорошо знающий все закорючки законотворчества и торговли.
– Я ведь пришел к дворянину, а не обычному харцызу. У тех понятие чести только на друзей распространяется, а с врагом любые хитрости и подлости разрешены. А от благородного человека – удара в спину опасаться нет необходимости. Коль пообещает, то непременно исполнит, даже если его при этом с души будет воротить.
– Какова же награда? – наконец-то поинтересовался Владивой. – Если столкуемся…
– Давай сообща подумаем, – сделал широкий жест Артас. – Вечная жизнь тебе не понравится. Уж поверь. Через пять-шесть сотен лет так заскучаешь, что молить о смерти станешь. Проверено. Богатство? После Испытания и объединения Степи не будешь знать, куда девать золото и драгоценности. Любовь? Зачем она харцызу? Тут с этим попроще, скольких возьмешь, столько твоими и будут. Сам-то ты чего желаешь?
– Не знаю, – пожал плечами рыцарь. – Каждый раз по-разному. Сейчас, например, молочка б холодного, прямо с погреба, да хлеба с медом цветочным… – И не успел он договорить, как в одной руке у него оказалась большая кружка с молоком, а в другой – хрустящая краюха с толстым слоем меда.
– На этом и остановимся пока… – удовлетворенно произнес Артас. – Пей и ешь смело. Это не аванс и ни к чему тебя не обязывает. Ты меня хотел угостить, даже не зная, с кем дело имеешь, вот я и отдариваюсь. Все по-честному. – И, дождавшись, пока Владивой с наслаждением отпил из кружки и вгрызся зубами в сладкое угощение, продолжил: – Я предлагаю тебе в награду исполнение желаний. Не всех, конечно, это противоречило б здравому смыслу. А по мелочи, зато – не ограниченно… Плюс отменное здоровье до самой кончины. Годится?
– Заманчиво, – кивнул Владивой. – Стоит обдумать. А давай так, как я в нужный момент решу, так и будет. Окажу помощь – награда моя. Передумаю – значит, мы просто не столковались.
– Коварно… – одобрил Артас. – Совершенно по-нашему. А давай! – воскликнул задорно. – Испытаем судьбу.
Впервые за весь разговор гость вполне искренне улыбнулся.
– Тогда прощай, барон. Как время быстро пролетело. Видишь – светает уже… Захочешь пересмотреть условия, подумай об этом настойчиво, если буду поблизости, услышу и заскочу на огонек. Ну а нет, тогда до встречи на Сумеречном мосту, – молвил и исчез.
А Владивой, покоряясь какой-то непонятной потребности, поднялся и стал карабкаться вверх из буерака. Из тьмы навстречу солнцу.
Темный колодезь оврага за спиной и звонкое пенье жаворонков над просыпающейся степью так и напрашивались на определенные сравнения, и вызывали смятение чувств даже в полностью лишенной романтичности и на дух не переносящей всяческих рифмоплетов сугубо прагматичной душе рыцаря.