– Это не наши проблемы, – сказал он. – И когда станешь задавать вопросы Билли Серлу, умоляю, будь осторожен. Ведь мы обязаны соблюдать конфиденциальность в делах с нашими клиентами.
– Конечно. Ладно, увидимся в конторе завтра.
– Хорошо, – ответил Патрик. – И да, вот еще что. Вчера звонил тот полицейский, спрашивал тебя.
– На мобильник он мне позвонить не мог. Эта чертова штуковина здесь не ловит. Мать живет в дыре, где сигнал не проходит.
– Теперь это все неважно, поскольку он был очень груб с миссис Макдауд, и та отказалась дать ему твой номер. Просто сказала ему, что ты недоступен.
Я рассмеялся. Добрая старая миссис Макдауд, одна из наших бесстрашных секретарш в приемной.
– Так чего он хотел? – спросил я.
– Вроде бы они хотели, чтоб ты вместе с ними сходил на квартиру Геба. Что-то такое, связанное с его убийством. – Он продиктовал мне номер полицейского, я вбил его в память своего телефона. – Позвони ему, ладно? Не хочу, чтоб миссис Макдауд арестовали за противодействие полиции.
– Ладно, – сказал я. – Тогда до завтра.
И я тут же набрал номер старшего инспектора Томлинсона.
– А, мистер Фокстон, – бросил он. – Рад, что вы позвонили. Как самочувствие?
– Лучше не бывает, – ответил я, несколько удивленный тем, что он задал этот вопрос.
– А ваша нога в порядке?
– Простите?
– Палец, – пояснил он. – Секретарша сказала, что вам делали операцию. Удаляли вросший ноготь.
– А, это. – Я с трудом подавил смешок. – Спасибо, палец в полном порядке. Чем могу помочь?
– Скажите, у мистера Ковака были финансовые затруднения? – спросил он.
– В каком смысле?
– Ну, были ли у него долги?
– Насколько мне известно, нет, – ответил я. – А почему вы спрашиваете?
– Скажите, мистер Фокстон, вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтоб посетить вместе с нами дом мистера Ковака? Я бы хотел обсудить с вами кое-что, к тому же вы являетесь его душеприказчиком. И на то, чтоб изъять некоторые необходимые для расследования предметы из его квартиры, необходимо ваше разрешение. Могу выслать за вами машину.
Я вспомнил, что сегодня должен остаться в Челтенхеме.
– Может, лучше завтра?
– Ну, конечно, – ответил он. – В восемь утра пойдет?
– В восемь утра будет в самый раз, – ответил я. – Я подъеду.
– Так высылать за вами машину?
«Почему бы и нет», – подумал я.
– Да, это было бы замечательно.
Придется мне похромать для виду.
Билли Серл был не в настроении объяснять, почему ему так срочно понадобились деньги.
– Просто положите эту чертову наличку на мой счет! – рявкнул он.
Все дружно повернули головы в нашу сторону. Мы стояли на террасе перед весовой, скоро должен был начаться первый забег.
– Ради бога, Билли, успокойся, – тихим, но твердым голосом произнес я.
Не помогло.
– И вообще, какого черта ты здесь делаешь? – заорал он. – Ты должен быть в конторе, собирать мои гребаные бабки!
В нашу сторону повернулись еще несколько голов.
Инструкции Патрика соблюдать конфиденциальность не прошли.
– Послушай, Билли, я всего лишь хочу помочь.
– Не нужна мне твоя чертова помощь! – Он скривил губы и выплевывал каждое слово, брызгая слюной.
Журналисты, прибывшие освещать скачки, подошли поближе.
Я наклонился к самому его уху и, понизив голос, проговорил:
– А теперь послушай меня ты, слизняк! Тебе нужна помощь, это ясно, и я на твоей стороне. – Я на секунду умолк. – Так что позвони мне, когда успокоишься. Деньги будут в банке на твоем счету в пятницу.
– Я же сказал, мне нужна сотня кусков сегодня вечером, – выкрикнул Билли. Он почти плакал. – Мне нужны мои деньги сегодня!
Теперь мы были в центре внимания уже доброй половины зрителей.
– Извини, – тихо сказал я, изо всех сил стараясь сохранять чувство собственного достоинства. – Это невозможно. Деньги будут в пятницу, ну, может, в четверг, если очень повезет.
– Четверг – это слишком поздно! – крикнул он. – К четвергу я уже сдохну, ясно тебе?
Не было никакого смысла стоять вот так и спорить, пока весь мир скачек прислушивается к каждому твоему слову, и я просто отошел в сторону, видя, как наемные писаки слетаются к нам со всех сторон, точно стервятники, яростно что-то строча в своих блокнотах. Слава богу, хоть Мартина Гиффорда, этого пятизвездочного сплетника, нигде не было видно, но, без сомненья, к концу дня ему будет известно все до мелочей.
– Ты что, убить меня хочешь?! – заорал мне вслед Билли.
Я проигнорировал этот выпад и продолжил свой путь к парадному кругу, где народу сейчас было немного и откуда я рассчитывал позвонить в контору и узнать, как там продвигаются дела с ликвидацией ценных бумаг Билли.
К телефону подошла миссис Макдауд. Патрик и Грегори предпочитали не отвечать на звонки из телефонов-автоматов и безликие голосовые сообщения. «Наши клиенты предпочитают иметь дело с живыми реальными людьми», – говорили они. А потому и наняли миссис Макдауд и миссис Джонсон – отвечать на телефонные звонки.
– Что вы сказали этому полицейскому? – первым делом спросил ее я. – Он был так любезен со мной, даже странно.
– Сказала, что вам удаляют вросший ноготь.
– Но почему?
– Да потому, что он был чертовски груб со мной! – раздраженно ответила она. – Говорил со мной, точно я какая-то уборщица в офисе, вот я и сказала ему, что вы недоступны. Ну, тут он и прицепился, почему это, дескать, недоступен. И пришлось сказать ему, что вы были без сознания после операции. Тогда мне показалось это неплохой идеей, но этот чертов тип оказался таким настырным. Потребовал объяснить, с чего это ты вдруг без сознания, ну и тогда я сказала, что вам делали операцию по удалению вросшего ногтя на большом пальце ноги. Просто не могла придумать ничего более серьезного, ляпнула первое, что пришло в голову. Что еще могло случиться с таким парнем, как вы?
– Знаете, миссис Макдауд, если мне когда-нибудь понадобится алиби, обещаю, позвоню только вам, – сказал я. В тот момент мне и в голову не могло прийти, что алиби действительно понадобится мне, причем очень скоро. – А теперь нельзя ли мне поговорить с мисс Дианой?
Она соединила меня.
Продажа ценных бумаг Билли Серла продвигалась гладко, хоть и со значительными потерями в цене – особенно по недавно приобретенным мною для него облигациям. Но какое мне было до того дело? Да, наверное, никакого, потому как Билли сам это заслужил. Впрочем, я тут же укорил себя за эти неподобающие НФК мысли. Поблагодарил Диану и повесил трубку.