Я колебался.
– Так и быть, одолжу тебе шляпу и солнечные очки, – со смехом добавила она. – Для маскировки.
– Ладно, – сказал я. – С удовольствием. Только сейчас отнесу кофе Клаудии.
– Времени у нас навалом, – сказала Джен. – Первую группу выпускают не раньше половины восьмого, да и потом мне надо прежде на них взглянуть. Будь готов где-то в семь сорок пять. А позавтракаем после.
Я взглянул на часы. Было без пяти семь.
– Ладно, – кивнул я. – Буду готов через сорок минут.
Поставив чашки с кофе на поднос, я поднялся в спальню и присел на край кровати.
– Доброе утро, соня, – сказал я Клаудии и нежно потряс ее за плечо. – Пора просыпаться.
Она перекатилась на спину и зевнула.
– А сколько сейчас?
– Семь, – ответил я. – Утро выдалось просто чудесное, хочу поехать с Джен в Даунс, посмотреть, как она работает с лошадьми.
– А можно мне с вами? – спросила она.
– Я бы с удовольствием взял тебя. Вот только как самочувствие?
– С каждым днем все лучше, – ответила Клаудия. – И так хотелось бы… – Тут она вдруг умолкла.
– Знаю, знаю, – сказал я. – Но все будет хорошо. Просто прекрасно. Вот увидишь.
Я наклонился, обнял ее и поцеловал.
– Надеюсь, что ты прав, – прошептала она.
Дамоклов меч под названием «рак» бросал тень на каждый миг нашего совместного существования. Мы жили в каком-то подвешенном состоянии, и лично я думал, что чем скорее начать курс химиотерапии, тем лучше. Эти недели ничегоделания лишь способствовали росту раковых клеток в ее тканях, так мне, во всяком случае, казалось.
На мой взгляд, нет на свете ничего более бодрящего для души, чем скачка в ясный солнечный весенний день. И омрачал это состояние лишь тот факт, что я наблюдал за лошадьми из «Лендровера» Джен, а не находился в седле.
Господи, до чего же мне хотелось оказаться в седле, ощущать под собой полтонны живого веса породистой скаковой лошади, галопировать по лугу, чтоб ветер бил в лицо и трепал волосы.
Я с завистью смотрел, как конюхи Джен парами выводят скакунов из стойл, затем оседлывают их и вихрем взлетают на холм по направлению к нам. Одни так и стелются над землей, точно парят в воздухе, другие идут в три четверти своей силы. От стука копыт по дерну по коже у меня пробежали мурашки, сердце учащенно забилось.
Как это все же жестоко и несправедливо, что из-за того рокового падения я лишен такого удовольствия!
Впрочем, не следует падать духом, тут же укорил себя я. Ведь тогда я мог и погибнуть, а этого не случилось.
Я не стал надевать предложенные Джен очки, но все же напялил на голову одну из фетровых шляп ее бывшего мужа, сдвинул как можно ниже на лоб и приподнял воротник куртки. И еще старался не подходить к лошадям слишком близко. Я сразу узнал нескольких старых конюхов Джен и старался особо не попадаться им на глаза с одной лишь целью – чтоб сюда за мной не заявился старший инспектор Флайт с наручниками.
Клаудия подобных страхов не испытывала и пошла по траве поближе к лошадям. Я смотрел, как она стоит, освещенная лучами солнца, потом снимает шерстяную шапочку, встряхивает головой, и ее роскошные густые волосы тут же начинает развевать ветер.
Много чего странного произошло за последние несколько недель. Я думал, что теряю ее, что она уходит к другому мужчине, а теперь боялся потерять ее из-за болезни. Рак, вне всякого сомнения, сблизил нас. Я любил Клаудию еще больше, чем прежде. И жить дальше я готов только ради нее. Так я сам себе пообещал. И она будет жить ради меня.
Вот она обернулась ко мне и махнула рукой, и пряди длинных блестящих волос прилипли к лицу. Я не видел, но точно знал, что сейчас она смеется от радости, от упоения жизнью.
Я махнул ей в ответ.
Через две-три недели эти роскошные волосы начнут выпадать, и она будет страшно этим удручена, но, по моему мнению, то была относительно небольшая плата за сохранение жизни и нашей с ней любви.
После ленча я сел в машину и поехал позвонить старшему инспектору Томлинсону. Я решил, что после происшествия на стоянке у паба в Суиндоне звонить во время движения безопаснее. И вот я начал набирать номер Томлинсона, двигаясь на скорости семьдесят миль в час по автостраде М4 к востоку, между Ньюбери и Ридингом. Но не успел я набрать номер, как телефон зазвонил у меня в руке.
– Николас Фокстон, – ответил я.
– Добрый день, мистер Фокстон. Это Бен Робертс.
– Да, Бен, – ответил я. – Слушаю вас.
– Отец передумал. Он согласен встретиться с вами и поговорить.
– Отлично! – радостно воскликнул я. – Когда и где?
– Он спрашивает, не могли бы вы завтра вечером приехать на скачки в Челтенхем в качестве его гостя. Там состоятся забеги в стипль-чезе у гунтеров, и отец забронировал ложу. Говорит, что будет рад переговорить с вами сразу после скачек.
– А вы там будете? – спросил я.
– К первому забегу приеду. Но потом мне придется уйти пораньше, вернуться в Оксфорд. У нас клубный обед.
– А я могу перезвонить вам? – спросил я. – Мне надо поговорить со своей невестой.
– Привозите ее с собой, – тут же ответил он. – Там буфет, будет хороший ужин, и число гостей – не проблема. Тем более что я уйду до подачи пудинга, так что еще много останется, – со смехом добавил он.
Нет, ей-богу, нравился мне этот парень, Бен Робертс.
– Хорошо, – сказал я. – С удовольствием.
– Так один или вдвоем? – спросил он.
– Один – точно. Но может, и двое.
– Ладно, передам отцу. Он будет рад. Сами мы подъедем часам к пяти. До встречи!
И он повесил трубку.
Я призадумался: разумно ли ехать в Челтенхем? Ведь это вотчина старшего инспектора Флайта, и на скачках будет полно полицейских из Глочестершира. Но почему я должен их бояться? Ведь я никакого преступления не совершал.
Затем я позвонил старшему инспектору Томлинсону.
– Вы где? – осведомился инспектор. – Страшный шум на линии.
– Я на трассе, – ответил я. – И в машине у меня проблемы со звукоизоляцией.
– На какой именно трассе?
– Разве это имеет значение? – уклончиво ответил я вопросом на вопрос.
– Используете систему громкой связи? – не унимался он.
Я не ответил.
– Ладно, – сказал он. – Будем считать, что нет.
– Вы что, собираетесь арестовать меня за разговоры по мобильнику во время движения?
– Нет, – ответил он. – Просто пытаюсь сократить наш разговор до минимума. Чего вам надо?
– Мне необходимо встретиться с вами и суперинтендантом Ирингом, – ответил я. – И еще со старшим инспектором Флайтом, если он, конечно, будет не против. И если обещает не арестовывать меня.