Арчибалду Дугласу неожиданно захотелось поцеловать этот розовый ротик.
— Так вы сдаетесь, мадам? — спросил он, не в силах удержаться от последнего укола.
— Не думаю, что проявить добрую волю означает признать поражение, — спокойно ответила Арабелла, хотя все окружающие были поражены тем, что вспыльчивая графиня не выказала гнева. — А вот и Лона с корзинкой, милорд.
Графиня Данмор взяла прелестную серебряную безделушку и, улыбаясь, вручила ее лорду Дугласу.
Немного поколебавшись, лорд сказал:
— Откуда я знаю, мадам, что вы не собираетесь меня отравить?
Арабелла театрально подняла глаза к небу, приглашая всех убедиться, что граф ведет себя как неразумное дитя, и, вынув из корзины две самые спелые ягоды, сунула одну в рот, а другую предложила королеве, которая без колебаний приняла подарок.
Съев ягоду, Арабелла невинно улыбнулась лорду Дугласу:
— Ну вот, милорд. Убедились? Неужели думаете, я способна причинить зло королеве? Теперь примите мой дар в знак примирения!
Граф Энгус довольно улыбнулся графине Данмор.
— Прекрасно, мадам, — поклонился он и, откусив кусочек, широко улыбнулся:
— Клянусь Богом, мадам, это восхитительно! Никому не дам попробовать! Все съем сам!
И он быстро начал есть ягоды одну за другой, пока корзинка не опустела.
Арабелла сделала графу Энгусу реверанс и отошла с появившимся неизвестно откуда мужем.
Взяв жену за руку, Тэвис Стюарт прошептал:
— Ты не сказала мне, что собираешься помириться с Энгусом, дорогая. Что-то мне не по себе. Лучше признавайся, что затеяла?
— Не огорчайтесь, милорд, не отравила, просто дала слабительного.
— Что?! — охнул граф Данмор.
— Слабительного, — повторила Арабелла, — но ничего страшного. Те ягоды, которые ели мы с королевой, не содержали снадобья.
Граф Данмор, не в силах сдержаться, разразился громким смехом.
— Женушка, — еле сумел вымолвить он, — лучше уйдем отсюда, не то граф Энгус уж точно убьет тебя!
— Ему сейчас не до этого, — ответила мужу Арабелла, — а кроме того, я еще не попрощалась с их величествами и ни за что не хочу пропустить того, что сейчас последует! Неужели лишишь меня плодов победы?!
— Придется защищать твою жизнь, — хмыкнул граф, провожая жену к возвышению, где сидела королевская чета.
— Эти винные ягоды великолепны, — заметила королева. — Вы дадите мне рецепт, дорогая?
— Конечно, ваше величество, но те, что ели мы, немного отличаются от подаренных графу Энгусу. Боюсь, что ягоды, которые он так жадно поглощал, не пойдут ему на пользу, — ответила Арабелла.
Король расхохотался, и в ту же минуту из уст графа Энгуса вырвалось оглушительное рычание. В зале воцарилась мертвая тишина — придворные расступились, пропуская согнувшегося от боли Арчибалда Дугласа.
— Ты отравила меня! — кричал он, схватившись за живот.
— Ну что вы, сэр! — с притворным негодованием воскликнула Арабелла. — Разве вы видите, что королева или я больны?
Сильная судорога вновь согнула графа Энгуса.
— Ты меня отравила, — жалобно повторил он.
— Говорю же, сэр, вовсе нет! Я просто прочистила вас!
— Прочистила? — удалось пробормотать графу между приступами боли. — Ты меня прочистила?! — негодующе охнул он.
— Совершенно верно, милорд. Моя мать, да упокоит Господь ее добрую душу, учила меня, что когда в человеке разыгрывается черная желчь, лучше всего прочистить ему внутренности. Мне показалось, милорд, что это лечение вам необходимо, так что пришлось последовать совету матери. Однако вам, милорд, нужно бы извиниться перед их величествами и удалиться поскорее, пока еще можно. Торопитесь, времени совсем мало!
Словно в подтверждение ее слов, графа схватил очередной спазм. На красивом лице выступили крупные капли пота.
— Мадам, — охнул он, — я бы отдал вам свой меч, но не ношу его в присутствии их величеств. Сдаюсь, Арабелла Стюарт, ибо хотел бы иметь такого друга, как вы, а не врага.
Он весь позеленел и, поспешно поклонившись королю и королеве, почти выбежал из зала под громовые раскаты хохота.
— Не думаю, что Арчи еще хоть раз вас побеспокоит, мадам, — сухо заметил король.
— Согласна, сир, — кивнула Арабелла.
— Это очень злая шутка, дорогая, — упрекнула королева.
— Больше такого не произойдет, ваше величество, — торжественно пообещала графиня Данмор.
Королева не выдержала и засмеялась.
— Ах, дядя, должно быть, очень весело быть женатым на такой женщине, как тетя, — заметил подошедший принц Джеймс. — великолепный розыгрыш, мадам!
— Я думала, вам нравится граф Энгус, — заметила Арабелла.
— Нравится, — последовал ответ, — поэтому и знаю, что, когда внутренности его немного успокоятся, никто не оценит эту шутку выше, чем сам Арчибалд Дуглас.
— Такое поведение не приличествует графине Данмор, — проворчал Тэвис Стюарт.
— Я не навязывалась вам в жены, милорд, — резко парировала Арабелла. — Это вы, если помните, похитили меня из отчего дома и силой принудили пойти к алтарю.
— И тем самым спас от сэра Джаспера Кина, — заметил Тэвис, поскольку не нашел лучшего ответа. — Может, мне стоило допустить эту свадьбу, тогда месть была бы полной. Вы уж точно убили бы негодяя через несколько месяцев супружеского счастья.
— Тогда вам лучше поберечься, милорд. Всего несколько месяцев прошло со дня свадьбы, — издевательски усмехнулась Арабелла, по-кошачьи сузив глаза.
Граф неожиданно широко улыбнулся, чувствуя, как нарастает между ними напряжение.
— Может, мне удастся прикончить тебя раньше, любимая, — почти шепотом сказал он, — и я знаю, каким способом!
Арабелла тихо рассмеялась, так, словно вокруг никого не было.
— Да, милорд, — согласилась она, — вы воистину владеете искусством доводить меня до «малой смерти».
Страсть, владеющая ими, была почти физически ощутимой, и принц почувствовал укол зависти. Хотя Арабелла ясно дала понять, что не уронит чести мужа, желание Джейми Стюарта сделать графиню Данмор своей любовницей ничуть не унялось.
Он поклялся себе, что когда-нибудь овладеет ею, неизвестно каким способом, но овладеет! Королева Маргарита, однако, хоть и не говорила ничего, отлично знала наклонности сына и огорчилась, заметив выражение похоти, исказившее лицо Джейми.
— Ваше величество, — сказал граф Данмор, кланяясь сводному брату и невестке, — прошу разрешить мне и жене удалиться.
Король и королева согласно кивнули. Глядя вслед удалявшейся чете, Маргарита Датская заметила: