Прием.

– Валяй дальше. Прием.

– Генри сказал, что если ты хочешь получить свеженькие новости, можешь подъехать к нему до полудня. Прием.

– Понял. Я сейчас на Мейн Стрит. Еду. Прием.

– Эй, Алан?

– Ну?

– Генри еще спрашивает, обзаведемся ли мы до конца нынешнего столетия факсом, чтобы ему не приходилось без конца звонить и зачитывать тебе сообщения. Прием.

– Скажи ему, пусть звонит городскому голове, – ворчливо посоветовал Алан. – Не я распределяю городской бюджет, и ему это прекрасно известно.

– Я просто передаю тебе его слова. Нет причин выливать на меня свое плохое настроение. Прием.

Алану показалось, что у Шейлы самой настроение не из лучших.

– Ладно, все, отбой, – сказал он вслух. Устроившись за рулем и повесив микрофон на место, Алан бросил взгляд на здание банка. Большое электронное табло над входом показывало время – без десяти одиннадцать, и температуру двадцать семь градусов выше нуля. «Господи, зачем нам это? – подумал он. У всех в городе будет солнечный удар».

Алан поехал обратно к зданию муниципалитета, погруженный в задумчивость. Он не мог отделаться от беспокойства, будто что-то зреет в Касл Рок, нечто неподвластное его контролю. Ерунда, конечно, полная чушь, но сбросить это ощущение он был не в силах.

Глава 13

1

Городские учебные заведения не работали по праздникам, но Брайан Раск не пошел бы в школу, даже если бы она была открыта.

Брайан болел.

Это была не физическая болезнь, как мы ее понимаем, то есть не свинка или ветрянка и даже не коклюш, самая приятная из всех, когда тебя жалеют, но ничем не лечат и разрешают гулять; нельзя было это заболевание назвать и психическим, в прямом смысле то есть, психика тут конечно вовлечена, но в качестве побочного эффекта. Болезнь, которой он страдал, залегала еще глубже, чем в сознании, так глубоко, что до нее не мог бы добраться ни один доктор с иглой или даже микроскопом. У Брайана болела душа. Он всегда был мальчиком веселым, сияющим, словно весеннее солнышко, а теперь солнце зашло, спряталось за зловещими черными тучами, которые продолжали с каждым днем темнеть и громоздиться.

Тучи начали сгущаться в тот день, когда он забросал грязью простыни Вильмы Ержик, продолжали темнеть, когда мистер Гонт явился к нему во сне в форме бейсболиста и предупредил, что он еще не окончательно расплатился за карточку Сэнди Куфэкса… Но настоящая гроза разразилась, когда он сегодня утром спустился к завтраку.

Отец, одетый в темную робу, которую носил на работе в фирме Дика Перри в Южном Париже, сидел за столом, развернув перед собой портлендский выпуск «Пресс-Геральд».

– Безмозглые Патриоты, – бурчал он из-за своей газетной баррикады. Когда же они наконец откопают себе нападающего, способного забивать мячи, черт их всех побери?!

– Не ругайся в присутствии детей, – предупредила Кора, не поворачиваясь от плиты, но тон у нее был не раздраженно-наставительный, как обычно, а скорее рассеянно-безразличный.

Брайан сел за стол и плеснул себе в тарелку с хлопьями молока.

– Эй, Брай, – весело воскликнул Шон. – Хочешь проехаться сегодня в центр и поиграть на компьютерах?

– Может быть, – начал Брайан. – Думаю… – Но тут он заметил заголовок газетной передовой и осекся. КРУПНАЯ ССОРА ДВУХ ЖИТЕЛЬНИЦ КАСЛ РОК ОКАЗАЛАСЬ ДЛЯ НИХ СМЕРТЕЛЬНОЙ – Это была дуэль, – заявляет полиция штата.

Под заголовком публиковались фотографии обеих женщин. Брайан их тут же узнал. Одна из них была Нетти Кобб, проживавшая неподалеку, за углом, на Форд Стрит. Мама всегда говорила, что она чокнутая, но Брайану Нетти нравилась. Он несколько раз останавливался на улице, чтобы погладить собаку, когда Нетти ее выгуливала, и эта женщина казалась ему вполне нормальной, такой же, как все остальные. На второй фотографии была изображена Вильма Ержик. Брайан ковырял свою кашу, но есть не мог. Как только папа ушел на работу, он вывалил разбухшие кукурузные хлопья в мусорное ведро и помчался наверх, к себе в комнату. Он боялся, что мама прибежит вслед и будет ругать его, что он выбрасывает прекрасные калорийные продукты, в то время как в Африке голодают дети (мама почему-то была убеждена, что напоминание о голодающих африканских детях всегда должно вызывать аппетит), но она не появилась. Этим утром мама, казалось, была полностью поглощена своими проблемами.

Зато приперся Шон, неизменный в своей жизнерадостной назойливости.

– Так что, Брай, пойдешь в центр? Пойдешь? – Он все время приплясывал то на одной ноге, то на другой от нетерпения. – Мы можем поиграть на автоматах, на компьютерах, можем потом зайти в новый магазин, знаешь, там такие интересные штуки на витрине…

– Проваливай отсюда, – заорал Брайан и его маленький братишка весь сжался, побледнев от недоумения и страха.

– Прости, – смягчился Брайан. – Но ты все же не пойдешь туда, Шоник, этот магазин для ублюдков.

Нижняя губа малыша задрожала.

– А Кевин Пелки говорит…

– Кому ты больше веришь? Этой слабоумной сопле или мне, старшему брату? Это нехороший магазин, Шон. Он… – Брайан облизнул пересохшие губы и подыскал прилагательное, выражающее по его мнению самую высокую степень неодобрения:

– Он – плохой.

– Что с тобой? – спросил Шон. В голосе его уже дрожали слезы. – Ведешь себя как последний дурак всю неделю. И мама тоже.

– Плохо себя чувствую, вот и все.

– А-а-а… – Шон задумался на мгновение и снова просиял. – Так, может быть, видеоигры тебе помогут выздороветь? Мы с тобой поиграем в «Воздушное Путешествие»! У них есть «Воздушное Путешествие»! Знаешь, когда сидишь прямо внутри и тебя швыряет туда-сюда, туда-сюда. Высокий класс!

Брайан быстро обдумывал предложение брата. Нет. Он даже не может себе представить, как войдет в игровой видеосалон. Во всяком случае, не сегодня.

А скорее всего, уже никогда больше. Множество других ребят пойдет сегодня туда, пришлось бы выстоять очередь, чтобы попасть на хорошую игру типа «Воздушного Путешествия», но он теперь не такой, как они все, и уже никогда таким не будет.

В конце концов, именно у него и ни у кого другого есть карточка Сэнди Куфэкса.

И все же ему хотелось сделать что-нибудь доброе для Шона или для любого другого, что-нибудь такое, что могло бы хоть немного загладить тот страшный поступок, который он совершил по отношению к Вильме Ержик. И тогда он сказал брату, что сам, может быть, и пойдет поиграет, но ближе к вечеру, а Шон может идти сейчас и он даст ему несколько четвертаков. Брайан принялся вытряхивать монеты из пластиковой бутылки из-под кока-колы.