— Я помню, что ты великий обольститель.
— Она прелестна, а обольщать красивых девушек одно удовольствие. Из хозяйки водитель никудышный, и она отдала свою машину дочери. Та действительно, окончив учебу, жила в Москве несколько лет. Но большими успехами похвастать не могла и вернулась в родной город. Работала у матери, однако считала это занятие сущей ерундой. У меня сложилось впечатление, что моя новая знакомая ее недолюбливает. Полгода назад Анна Сергеевна устроилась в крупную фирму, какую конкретно, милашка не знает. Несмотря на большую занятость, время от времени помогает матери. Еще когда работала здесь, купила квартиру, мать снабдила деньгами, а может, кто-то другой, в общем, уже несколько месяцев живет отдельно. Где-то на Сущевской, возле универмага, в новых домах.
— Полгода назад? — вслух подумала я. — С Юдиным они познакомились раньше.
— Ага. Она в то время работала у матери и вполне могла наведаться в редакцию газеты, где свела с ним близкое знакомство. Роман бурно развивался, но супружница мешала их счастью, а потом девушка устроилась в крупную фирму, и ее интерес к Юдину стал таять на глазах.
— Думаешь, появился кто-то другой?
— Не сомневаюсь. Моя знакомая тоже не сомневается. Уж очень роскошно, по ее мнению, девица стала жить.
— Хотелось бы на нее взглянуть, — кивнула я.
— Давай попробуем. Дома ведь она должна появиться.
— Мы не знаем точного адреса.
— А технический прогресс? — хмыкнул Берсеньев, достал из кармана мобильный, набрал номер и заговорил: — Николай, мне нужен адрес девушки. Голованова Анна Сергеевна, двадцать восемь лет. Жду. Ждать лучше в кафе, — повернулся он ко мне.
В двух кварталах от фирмы «Праздник всегда с тобой» был торговый центр, туда мы и отправились. Бросив машину на парковке, поднялись в кафе, расположенное на первом этаже, и устроились возле окна. Берсеньев заказал кофе и, вальяжно развалившись в кресле, играл телефоном. А я разглядывала прохожих. Заказ принесли, кофе мы выпили, а неведомый Николай все не звонил. Я поднялась из-за стола.
— Ты куда? — спросил Берсеньев.
— Положу деньги на телефон. Чего сидеть без дела?
Минут пять я бродила по просторному холлу в поисках терминала, а когда вернулась, Берсеньева в кафе не застала. Его куртка с вешалки, стоявшей в двух шагах от столика, тоже исчезла. Официантка, заметив, что я в растерянности верчу головой, подошла и сказала:
— Молодой человек просил вас подождать.
Я пожала плечами и устроилась за столом, перевела взгляд за окно и увидела Берсеньева. Он расточал улыбки какой-то девице, колонна, поддерживающая козырек подъезда, скрывала ее лицо. Я могла вдоволь любоваться бежевой курткой, поверх которой надета жилетка из крашеного песца.
— Он ни одну бабу не пропустит, — решила я без всякой злости, но с некоторым недоумением: нашел время. Берсеньев отступил на шаг, помахав девушке рукой на прощание, и направился к машине. Мое недоумение это лишь увеличило. Я собралась звонить ему, но он, не дойдя до «Мерседеса» сотни метров, развернулся и поспешил ко входу в торговый центр. Должно быть, обо мне вспомнил.
Через две минуты он уже входил в кафе. Подождав, когда Берсеньев вновь устроится за столом, сняв куртку, я спросила:
— Это была любовь с первого взгляда?
— Со второго, — усмехнулся он. — А ты не наблюдательна. — Я пялилась на него, ожидая продолжения, а он кивнул за окно: — Тачка.
Только тогда я обратила внимание на серебристый «Мицубиси Лансер», припаркованный прямо под окнами.
— Тот самый? — не поверила я.
— На ловца и зверь бежит, — дурашливо пропел Берсеньев.
— Ты сейчас с ней разговаривал? С Анной Головановой?
— Конечно. Любая другая девица вряд ли бы заставила меня оторвать задницу от стула, а на эту очень хотелось взглянуть вблизи.
— И как?
— Очаровательная девушка. И голосок такой звонкий, просто колокольчик. Совсем не похож на голос дамочки, которая отшивала Юдина.
— Ты хочешь сказать, это вовсе не она была в его доме?
— Я хочу сказать, что девушка отличная актриса. И когда надо, являет миру свои лучшие качества, все остальные предпочитая не демонстрировать.
— Не терпится ее увидеть, — сказала я.
— Легче легкого. Немного набравшись терпения, мы сможем наблюдать ее возвращение к машине.
Я настроилась на долгое ожидание, по опыту зная, что девушки не торопятся покидать торговый центр. Прошло полчаса, Берсеньеву за это время несколько раз звонили, Николай позвонил одним из первых, а потом сбросил адрес Анны Головановой эсэмэской. Остальные звонки касались работы Берсеньева. Я видела, как он мгновенно меняется, стоило ему заговорить о делах. Скупые фразы, металл в голосе, хозяйские интонации. После очередного разговора он отложил мобильный в сторону, едва заметно ухмыляясь. Происходящее ему казалось забавной игрой. А я подумала, что слова, сказанные им о Головановой, вполне справедливы в отношении его самого, человека со множеством личин, которые он демонстрирует миру по своему усмотрению. «Кто ж ты такой на самом деле, а?» — гадала я, сама толком не зная, что чувствую: нестерпимое любопытство или жгучую обиду, что оно так и останется неудовлетворенным. Размышления на этот счет позволили скоротать время, и тут наконец на ступеньках показалась девушка в крашеном песце, направилась к машине, а я совсем близко увидела ее лицо.
— Черт, — сорвалось с языка, да так громко, что посетители кафе дружно повернулись в мою сторону.
— Знакомая девушка? — хмыкнул Берсеньев.
— Вроде того, — ответила я. Копна ярко-рыжих волос, очки на кончике носа, но, главное, походка. Такую не забудешь. Девушка точно летела над землей, не касаясь ее ногами. — Я видела ее в офисе Багрянского-младшего. Она работает у него несколько месяцев.
— Интересное совпадение, правда?
— Чем интересное? Ну да, работает у Багрянского, а любовь крутит с Юдиным. Может, с Багрянским тоже. Ну и что?
— С прискорбием сообщаю, что сыщика из тебя не выйдет, — хохотнул Берсеньев.
— Это еще почему?
— Надо развивать наблюдательность. А ты дальше своего носа не видишь.
— Что я должна увидеть? — спросила я с намеком на обиду, не понимая, что он имеет в виду.
Девушка между тем села в машину и успела тронуться с места.
— Идем, дитя неразумное, — Берсеньев поднялся, подал мне пальто, а потом намотал мне шарф на шею, точно я в самом деле была несмышленым чадом, за которым нужно приглядывать.
— Не увлекайся, — сказала я. — Для отеческих чувств разница в возрасте у нас незначительная.
— Это если по годам судить. А по разуму? В своем развитии ты достигла уровня половозрелого подростка, не бог весть что, но все-таки прогресс. Может, мне повезет, и я увижу тебя взрослой девушкой.